— Большой и тупой! Чистоплотное, неразумное Бякище.

А в домике под ивой царила паника.

— Ой, Хлюпа, Хлюпа! Люля видел Бу. Что теперь будет? Он про него всем разболтает, и у нас отберут наше сокровище, — причитал Слюня.

Хлюпа нахмурился, пригладил усы, буркнул:

— Я сейчас. Ждите меня дома, не высовывайтесь. — И скрылся за дверью.

Вернулся он поздно вечером. Настроение у него было приподнятое.

— Ну? — дрожащим голосом спросил его Слюня.

— Никаких «ну», — бодрым голосом отозвался Хлюпа, — никто сюда не придет и нашего малыша не отберет.

— Почему? — пытал его Слюня. — Расскажи!

— Целый день я ходил по лесу и всем рассказывал по строжайшему секрету, что у тебя заразная трясучка, что ты весь пошел синими пятнами и что у этой болезни главный симптом — галлюцинации. И все почему-то решили, что Люля тоже заразился трясучкой, а виденный Люлей кышонок просто-напросто галлюцинация. Все от Люли шарахаются. Он уже забыл о кышонке, испугался за свое здоровье, залег в постель и не переставая ест. Сердобольная Утика ухаживает за ним.

— Да-а-а! — прошептал восторженно Слюня. — Хлюпа, ты — гений! Просто дух захватывает от остроты твоего ума. Бу есть с кого брать пример.

— Папы! — позвал из уголка Бу, где он старательно распускал любимые Хлюпины носки, мастеря ловушку для молний. — Давайте, я тайно подберусь к Люле и покрашу его черничной разминашкой. Раз у него трясучка, пусть он посинеет.

— А? — гордо вскинул голову Хлюпа. — Весь в меня!

— Вот так! Вот и нет в Маленькой Тени больше никакого кышонка, — потирая лапы, пробормотал себе под нос успокоенный Слюня. — Это просто галлюцинация.

Ему казалось, что главные беды позади, но он ошибался.

Быть грозе.

Как переждать бурю.

Оно было. Было и кончилось.

В это хмурое утро черные тучи были такими грозными, что солнце испугалось их и спряталось. Беспокойно раскричались в роще горлицы, в болоте расквакались лягушки, а папоротник широко раскинул листья — всё предчувствовало дождь.

Тука и Хнусь сидели на крыльце Тукиного дома и играли в шишки-камешки. Игра не шла. потому что Тука все время отвлекался. Он то и дело бегал смотреть на небо.

— Ох, Хнусь, — сказал он наконец, — не нравится мне эта туча. Гадкая она, сердитая.

— Да уж, — согласился с другом Хнусь. — Видно, гроза на подходе — ветер поднялся. — И пошел в хижинку за новой шапкой.

Шапку подарил ему Ась. Она была оливкового цвета, с двумя уголками, куда помещались уши. На кончиках уголков болтались черные помпоны. Сверху казалось, что это выпуклые хищные глаза пристально смотрят в небо. Воронам шапка очень не нравилась, в отличие от Хнуся.

— К Асю не ходи, быть грозе, — расстраивался и вздыхал Тука, — страсть как пятки чешутся, а это верная примета.

— Может, опять блохи? — испугался Хнусь.

— Что я, блох от грозы не отличу? — обиделся Тука и подошел к Дубу.

— Дуб, дружище! — обратился он к своему покровителю и товарищу. — Как там наверху? Что видно? Ты уж посмотри повнимательнее, не видно ли где голубого неба?

Дуб зашумел листвой и вздохнул.

— Понятно, — опечалился Тука, — значит, не зря у меня пятки чесались. — Вернувшись к Хнусю, Тука прошептал: — Он тоже предчувствует грозу. И боится, бедняга, ведь молнии любят бить в дубы. Шарахают что есть силы, паршивки. — Тука тревожно поглядел вверх и опечалился.

— Не надо бояться, — сказал Хнусь. — Вот вокруг ствола ореховые колышки понатыканы, это Ась расстарался, оберегов наставил. Они удары молний и град отводят.

Тука с надеждой посмотрел на Асеву защиту, потом перевел взгляд на открытую дверь, куда устремилась стая мух:

— Хнусь, отчего мухи в дом летят?

— От дождя прячутся, — пояснил Хнусь.

— Да ведь нет дождя.

— Сейчас будет!

Тут издалека донесся крик бурундука. Куда-то пропали птицы. Пахнуло свежестью. Тука и Хнусь вскочили, глянули вверх — несколько черных туч яростно бурлили в вышине, наскакивая друг на друга. Вдруг из-под холма вырвался бешеный ветер и понесся через рощу, закручивая петли и спирали. Травы и кусты, не выдержав его напора, согнулись к земле. Ветер превратился в вихрь и взвился в поднебесье, размалевав небо грязно-синей краской.

— Эй, Мое Дерево! — пытался перекричать шум листьев Тука. — Не бойся! Я здесь, рядом с тобой! Я люблю тебя. Мое Дерево! Я не дам тебя никому в обиду! — Тука бочком подобрался к Дубу и потерся о него спиной. Потом, с трудом преодолевая напор ветра, прополз вокруг ствола, чтобы проверить обереги. Колышки были на месте. Хнусь дожидался друга на крылечке.

Зайдя в хижинку, кыши накрепко заперли дверь. За окном уже искрились молнии. Гром без устали бил в свой страшный барабан. Тука и Хнусь завернулись в пледы и нырнули под топчан. Там малыши забились в угол и заткнули уши. Они не видели, как посыпал град, крупный, с лесной орех, как он кромсал листья, травы и цветы и как полосовали небо сверкающие молнии.