Были у Ратко Младича и свои рискованные затеи, от которых он, естественно, отказывался после споров с ближайшими соратниками. Одна такая идея возникла, когда он узнал, что на каком-то холме стоит несколько танков ЮНА, вывезенных усташами после падения Беловара. Младич решил, что его офицеры должны захватить танки и что сам он будет руководить операцией. Расписал настоящий сценарий, как это сделать. Танки были далеко, километрах в двадцати. Но сложность заключалась в том, что никто из присутствующих не умел водить танки, и Младичу пришлось — ругаясь и скрепя сердце — отказаться от этой затеи. Потом все вместе посмеивались над тем сценарием.

Он любил своих храбрых солдат и офицеров и не делал между ними различия: главное, чтобы были честными и мужественными! Если давал кому-то из них задание что-то сделать до утра, то и сам не мог уснуть. Обычно вставал, интересовался, почему тот не спит (хотя знал, почему), не проголодался ли, приносил еды, садился рядом и разговаривал, как с самым близким родственником. Но если встречался человек высокомерный, небрежный в делах или, не дай Бог, не заботящийся об армейском имуществе, или кто-то попадался на воровстве, или даже когда просто не действовал строго по Уставу, — он был немилосердным.

Однажды ночью в Книне Младич рассказал своему офицеру, как в Македонии, где служил полковником, он посетил казарму и дежурный офицер доложил ему, что на следующее утро армия отправляется на экскурсию в Охрид и какая там будет программа. Всё, конечно, было по Уставу, но развязность дежурного нервировала Младича. Наконец, Младич спросил, как они будут питаться. И когда тот ответил, что возьмёт «ланч-пакеты», Младич, наконец, нашёл, за что зацепиться и взорвался: «Какие ещё ланч-пакеты! Нет такого в армии! А раз ты этого не знаешь — марш на тот холм! Даю тебе 15 минут, чтоб на него взобраться! Немедленно! Пошёл!» Несчастный дежурный офицер, наверное, на всю жизнь запомнил, что в армии ланч-пакет называется «дневным пайком»!

Самой большой проблемой, с которой Младич столкнулся в Книнской Крайне, особенно когда был назначен командующим, была мобилизация бойцов в ЮНА. Он объезжал деревни, призывал народ организованно с оружием защищать свои дома от нападений армии Туджмана, а не куражиться по кабакам и не ограничиваться болтовней и агитацией… Он был особенно зол на владельцев кафе — самых смелых на словах, но всегда отсутствующих на поле боя.

А в военном дневнике под заголовком «Информация с совещания 7 января 1991 г.» читаем:

«На повестке дня — кадровые изменения. Младич — командующий. Начальник штаба — Саво Ковачевич».

Цитируются слова Младича:

«Проблемы:

Будем ещё решать некоторые проблемы, в плане усиления общ. организации.

Фронт: Селине — Бителич в 3:01 начали операцию с ограниченным эффектом.

Придраги больше нет.

Один батальон из 11-й МТС здесь, создать батальон из жителей этих деревень, чтобы было около 500, а если возможно — 700 человек, чтобы здесь было два батальона и сменяли друг друга.

Условие: требую всех, кто может держать оружие, поставить в строй. Будем формировать тактические группы и усиливать их.

Будете в блокаде столько, сколько и мы были (Шибеник, Сплит).

Те, кто в тылу, не по кафанам должны сидеть, а в сёлах работать, готовить бойцов.

Кому я не помогу, не поможет и тот, кем он клянётся.

Знаки различия вскоре поменяются. Как бы нас ни назвали — соглашусь, но от вас требую быть храбрыми, решительными и беспощадными, но и гуманными, быть людьми и защищать пленных, женщин и детей.

Кое-что из случившегося припишут нам. Это не должно повториться.

Нельзя бросать наших убитых и раненых, даже ценой гибели подразделения.

Офицеров где взять? С груши не сорвёшь.

Кто принимает решение перед перекрёстком — не заблудится, а кто на самом перекрёстке — заблудится наверняка.

Не хочу среди нас видеть чудовищ.

Мы можем ненавидеть врага, но не можем пользоваться его методами.

Мы не можем допустить произвола. Союз национальной гвардии и МВД Хорватии для меня не проблема. На это у меня есть решение.

Мы должны бороться с нацизмом и должны вынудить их капитулировать.

Тому, кто сбежит и не вернётся в течение пяти дней, будет хуже, чем тем, в селе Хрваце — и ему, и его семье.

Я — самый воинственный человек в Корпусе.

Хочу, чтобы вы были армией не только для парада.

Разобщённость сломала хребет старой Югославии, то же самое сломало и этой.

Первым погиб шиптар на мосту в Шибенике. Как только он погиб, сразу отступили и те, что держали перед собой три перста!