Шрифт:
Плотину Перуча занял наш офицер ЮНА, хорват Влачич.
Решения:
Мирно и справедливо решить вопрос, если это может гарантировать ООН, — это первое решение. Второе решение — оружием, и мы должны готовиться к этому второму решению.
Как мотивировать? Так же, как и демотивировал.
Решение есть у нищих. Им нечего терять. Но я не могу полагаться на нищих умом.
Я мобилизую хорватов в Книне, а вы должны будете их беречь, как зеницу ока.
Мне необходимо единство Армии. Я не буду заниматься политикой. Политиков пусть выбирает народ.
Я хочу, чтобы каждый солдат был таким же, как я.
В зону больше никто не может ни входить, ни выходить без вашего разрешения. Если вы ещё раз пропустите самолёт, я дам ему в помощь эскадрилью, и вы узнаете, что такое бомбардировка.
Задачи:
• У каждого отделения должна быть позиция для обороны…
• Мир наступит только тогда, когда у усташей отнимут автоматы и на миллион лет запретят брать в руки даже пластмассовое оружие.
• Ты должен сам идти к подчиненному чаще, чем он к тебе. Отправляться к бойцам в окопы.
• Армию на марше готовить к отражению атак, а ваша задача — оборона. Надо им показать, что они могут выбраться, когда я им это позволю, но только в нижнем белье! Наш корпус должен первым войти в Загреб!
• Запрещаю грабежи, поджоги. Разрешаю храбрость, гуманность и чистую совесть.
• Меня интересует только мёртвый враг. Чем их больше, тем лучше.
• Хочу, чтобы вы дожили до Врат победы! Мы должны их отпереть первыми!»
На Видовдан. Полковник Младич получил приказ прибыть в Книн
Даже не помню, сколько мы знакомы с Драгомиром Печанацем. И всегда я знала его как «Печко». Необыкновенный человек, весёлого и дерзкого нрава. Всегда рядом с Ратко Младичем. Часами и днями он рассказывал мне о ратном пути своего «шефа». И советовал мне найти тех, кто хотел бы, умел и был обязан описать мне генерала Младича. Приносил документы. Я собрала его долгие рассказы о книнских днях Ратко Младича и у меня получилось следующее:
«Было это 29 июня 1991 г. около 16:30 в Книне. Южные казармы. Прилетел человек на вертолёте.
За несколько дней до этого мы получили информацию, что к нам приедет какой-то полковник Младич. Никто из нас никогда ничего о нём не слышал. Ни кто, ни что, ни какой он. И на тебе — Младич, да ещё и Ратко — вроде наш человек. [45]
А кто мы? Мы — это 9-й корпус ЮНА, всем известный Книнский корпус, во главе которого в это — уже военное! — время стоит генерал-майор Борис Трайчевски. Такой «способный», что даже в новой македонской армии не смог дорасти до более высокой должности. А начальником штаба 9-го корпуса ЮНА был Янез Реболь, генерал-майор.
45
Ратко — однокоренное с сербским словом «рат»— война, «ратник» — воин.
Один — македонец, другой — словенец, и всё это во время распада Югославии, и всё это — в сербском Книне! Война длится уже целый год, в Словении убивают наших офицеров. В Крайне уже 17 августа 1990 г. были баррикады, усташи вовсю грабили…
В нашем корпусе всё еще были люди разных наций, и все мы были смятены, растеряны. Ни связи с командованием военно-морского округа в Сплите, ни серьёзной связи с Белградом у нас не было. Мы выполняли роль своеобразного «буфера», а главной заботой командира было проведение для личного состава утренней зарядки в коридорах…
По собственному разумению мы поддерживали связь с народом, хранили моральную сознательность и единственные оставили портрет Тито в своих кабинетах…
На территории, которая попадала в зону ответственности Книнского корпуса, ситуация была совершенно запутанной, а это Книн, Бенковац, Синь и местность выше Госпича. Мы в ЮНА представления не имели, что будем делать завтра, а уж тем более не могли предвидеть, что случится в будущем. Всё время смотрим, как наши люди гибнут в Словении, в Хорватии. А мы и дальше — аккуратно делаем физзарядку!
Тогдашние сербские военизированные силы под командованием Мартича тоже были в запутанной ситуации. А отовсюду только и поступала многочисленная информация: то усташи идут с этой стороны, то вон их несколько тысяч — с другой. Даже население Книна выходило на протесты, требуя от нас раздать им оружие. Вот тогда Трайчевски впервые обратился к народу: сказал, что мы ЮНА и не можем быть на стороне ни хорватов, ни сербов, что мы должны разнимать воюющих и конфликтующих. Стали создаваться какие-то пункты, где должны были появиться представители Федерального министерства внутренних дел… Короче, полная неразбериха.