23 декабря, в понедельник, состоялась прощальная встреча Горбачева и Ельцина. Журналисты хотели ее снять. Ельцин запретил:

— Ни в коем случае, никаких съемок, иначе встречи не будет.

Беседа шла десять часов. Во время обеда к двум президентам

присоединился Александр Яковлев. Горбачев передал Ельцину некоторые особо секретные документы, которые хранились в президентском архиве — среди них подлинник секретного протокола к советско-германскому договору 1939 года и материалы о расстреле поляков в Катыни.

24 декабря в зале, где раньше заседало политбюро, Горбачев прощался со своим аппаратом. Пришло человек пятьдесят. Горбачев всех поблагодарил, сказал, что 29 декабря аппарат прекращает свою работу, всех постараются трудоустроить, а сам он будет работать в фонде, который предстоит создать.

25 декабря Горбачев подписал указ о сложении с себя полномочий президента СССР и выступил с телеобращением-к народу. Он сказал, что прекращает свою деятельность на посту президента СССР «в силу сложившейся ситуации».

До выступления Горбачев позвонил Джорджу Бушу. Чего, спрашивается, он негодовал, что трое в Беловежской Пуще сразу позвонили американскому президенту, если сам сделал практически то же самое? Польстил Бушу:

— Ради нашего разговора специально тянул время, когда выступить по телевидению с кратким заявлением. Сделаю это через полтора часа...

После прощального выступления Горбачева над Кремлем спустили государственный флаг СССР и подняли российский, но, как оказалось, не той стороной, и пришлось поднимать еще раз.

В этот же день РСФСР стала называться Российской Федерацией (Россией).

Вечером Горбачев должен был передать Ельцину полномочия Верховного главнокомандующего. Церемонию намеревались провести в кабинете Горбачева. Но Ельцину не понравилось телеобращение Горбачева. Он предложил провести церемонию на нейтральной территории — в Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца, где проходят переговоры с иностранными гостями. Но на это не согласился Горбачев. Так они и не встретились.

Михаил Сергеевич подписал указ о передаче президенту России полномочий Верховного главнокомандующего и вручил ядерный чемоданчик министру обороны Шапошникову.

25 декабря днем Горбачеву позвонила Раиса Максимовна. Пришли люди из службы охраны и попросили в три дня съехать с дачи в Барвихе-4, потому что туда проведены средства связи, положенные Верховному главнокомандующему. Другой такой дачи в Подмосковье нет. Президентскую квартиру на улице Косыгина потребовали освободить немедленно.

Горбачев позвонил начальнику службы охраны Владимиру Редкобородому, который отвечал за безопасность союзного президента и его семьи:

— Перестаньте хамить, ведь это же квартира, там люди живут. Что мне, в прессу сообщить об этом?

Договорились, что Горбачевы освободят дачу за три дня. У человека, который только что руководил огромным государством, возникли проблемы с транспортом: управление делами российского президента отказало Михаилу Сергеевичу в машине для перевозки вещей и книг на дачу, выделенную бывшему президенту.

Старательность Редкобородого не помогла ему сохранить должность. Став хозяином Кремля, Ельцин сразу же его сменил. Верный Коржаков посоветовал поставить во главе службы правительственной охраны своего старого друга и сослуживца Михаила Барсукова. Тот стал комендантом Кремля и одновременно начальником Главного управления охраны.

Вадим Медведев, который был советником бывшего президента, вспоминает:

«27 декабря, в полдень, я позвонил в приемную, чтобы, как обычно, перед тем, как поднять трубку прямой связи с президентом, узнать у ребят в приемной, на месте ли он и кто у него.

Ответил незнакомый голос: «Горбачева в кабинете нет и не будет». Я был немало удивлен. И лишь после этого узнал, что в тот день произошло».

Утром Горбачев приехал к себе в кабинет, чтобы дать интервью японским журналистам, но там уже осваивалось российское руководство. В приемной сидели ельцинские секретари. В половине девятого утра Борис Николаевич пришел в президентский кабинет вместе с Хасбулатовым, Силаевым и Бурбулисом, и они даже выпили по рюмке, отметив такое событие. Вещи Горбачева перетащили в комнату охраны.

Анатолий Черняев записал в дневник:

«Конечно, нам отвратителен вид этой интеллигентской банды вокруг Ельцина (всякие бурбулисы, Козыревы и т. п.), подобно тому как были отвратительны интеллигентным кадетам, эсерам и меньшевикам, не говоря о монархистах, интеллигентные большевики в 1917—1920 годах».

Григорий Явлинский весьма критически оценил экономическую программу Ельцина, сказав: вам хватит ресурсов только до февраля, потом крах, и народ выйдет на улицы.

В окружении Горбачева были полны дурных предчувствий. Эдуард Шеварднадзе тоже предполагал, что все быстро закончится социальным взрывом, бунтом. Александр Яковлев предсказывал, что Ельцин продержится максимум до весны.