малого с беджиком, на котором значилось имя Гаврил Фадей, а

один из них даже отважился нарядиться в дамское бальное платье.

Он был окружен хохочущими во все горло девушками. Впрочем,

большинство гвардейцев явились просто в парадной форме —

отутюженных белых брюках и синих мундирах. Они были в

перчатках, но без фуражек, чтобы отличаться от тех, что стояли на

посту, охраняя зал по периметру.

—

Ну, что скажешь? — спросила я у Мэй.

Как оказалось, сестра уже успела раствориться в толпе. Я

рассмеялась и оглядела зал в поисках ее пышного платья. Когда

она заявила, что желает пойти на праздник в костюме невесты —

как по телевизору показывают, — я подумала, что это шутка.

Впрочем, белая фата была изумительно ей к лицу.

—

Леди Америка, добрый вечер, — шепнул кто-то мне

на ухо.

Я вздрогнула и, обернувшись, увидела рядом Аспена в парадной

форме.

—

Ты меня напугал!

Я прижала руку к сердцу, как будто это могло унять его бешеный

стук. Аспен лишь фыркнул.

—

Мне нравится твой костюм, — весело сообщил он.

—

Спасибо. Мне он тоже нравится.

Энн превратила меня в бабочку. Мое платье было присобрано

сзади, невесомый материал с черной каймой окутывал тело

КИР А КА С С

пышным облаком. Лицо же скрывала маска в виде крылышек,

отчего я чувствовала себя загадочной.

—

Почему ты пришел не в костюме? — спросила я. —

Неужели совсем не смог ничего придумать?

—

Предпочитаю мундир, — пожал он плечами.

—

Понятно.

Мне на его месте было бы жаль упускать такой случай

посумасбродничать. В этом отношении у Аспена возможностей

куда меньше, чем у меня. Неужели ему не хотелось повеселиться?

—

Я просто подошел поздороваться, узнать, как у тебя

дела.

—

Хорошо, — поспешно ответила я.

Мне почему-то стало неловко.

—

Ясно, — сказал он, явно слегка задетый. — Что ж,

замечательно, раз так.

Может, после своей позавчерашней речи он ожидал услышать от

меня что-то большее, но я пока не была готова дать ему какой-то

определенный ответ. Он поклонился и отошел в сторону

перекинуться словечком с другим гвардейцем. Тот по-братски его

обнял. Интересно, а ему служба в гвардии тоже давала то чувство

плеча, которое мне дало участие в Отборе?

Почти сразу же после этого Марли с Элизой отыскали меня и

потащили танцевать. Пока я раскачивалась в танце, пытаясь ни в

кого не врезаться, на глаза снова попался Аспен. Он стоял чуть

поодаль от танцующих и о чем-то беседовал с мамой и Мэй. Мама

поглаживала Аспена по рукаву, как будто пытаясь его расправить,

а Мэй прямо-таки сияла. Наверное, они говорили, какой он

красивый в своей парадной форме и как гордилась бы им его мать,

если бы могла его сейчас видеть. Он улыбнулся в ответ — ему

было приятно это слышать. Мы с Аспеном редкие птицы. Пятерка

и Шестерка, волею судьбы вырванные из монотонной круговерти и

перенесенные во дворец. Отбор настолько круто изменил мою

жизнь, что порой я забывала поблагодарить судьбу за этот опыт.

Э ЛИ ТА

Я танцевала в кругу с остальными девушками и гвардейцами, пока

музыка не закончилась и не заговорил диджей.

— Дамы и господа, поприветствуем короля Кларксона, королеву

Эмберли и принца Максона Шрива!

Грянул оркестр, дамы присели в реверансе, а мужчины склонили

головы в поклоне, приветствуя монаршее семейство. Король был

одет как король, только другой страны. Я не очень поняла, какой

именно. Королева нарядилась в темно-синее платье, причем такого

темного оттенка, что оно казалось почти черным. Платье было

усеяно россыпью драгоценных камней и походило на ночное небо.

А Максон, как это ни забавно, облачился в костюм пирата. На нем

были рваные штаны и мешковатая рубаха с жилеткой поверх,

голова повязана бан- даной. Для большего эффекта он еще и не

брился пару дней, так что его подбородок был покрыт темной ще-