Я сразу приметила Мэтта, как и множество моих коллег (и не только женщин). Поскольку никто не знал его имени, мы прозвали его Очаровательный Блондин. Все сходили с ума по нему; он был главной темой всех разговоров в офисе.

Как-то раз жарким летним днем, испытывая сексуальный подъем после двух недель восхищения Блондином издали, я решила перейти к активным действиям. На мне был только крошечный узкий черный топ, еще более узкая черная мини-юбка, черные босоножки на громадной платформе, и вдобавок кожа сияла от легкого блеска [39] . (Это было лето «Спайс герлз», и я называла себя Сверкающая Перчинка [40] .) Он не мог меня не заметить.

Направляясь за холодным кофе в кафе на другой стороне улицы, я решила купить для Блондина бутылочку воды и немного льда. В конце концов, он надрывается на солнцепеке, чтобы перед местом моей работы стало уютнее, и это самое малое, чем я могла помочь. Расплатившись, я «включила» свою внутреннюю «Спайс герлз» и подошла к нему.

— Привет, — несколько нервно обратилась я. Блондин прекратил копать и поднял голову. Голова его была обмотана синей банданой — видимо, чтобы пот не заливал глаза, прекрасные небесно-голубые глаза. Я никогда прежде не видела его так близко и даже не подозревала, насколько он хорош. — Вам, наверное, ужасно жарко, такое пекло стоит, и вообще. — Не зная, что еще сказать, я умолкла.

— И? — после короткой паузы поинтересовался Блондин.

— Ну и, — продолжила я, — я подумала, что вам нужно охладиться, поэтому купила это для вас. — Я протянула воду и лед.

— Для меня? — с улыбкой переспросил Блондин, принимая подарок. — Ух ты, спасибо.

— Да не за что.

Глотнув воды, Блондин достал из стаканчика кубик льда и провел им по лбу. Лед, быстро тая, оставлял крошечные капли воды на коже. Боже, как это было сексуально!

— Я Мэтт Кинг, — представился он. — Я бы пожал вам руку, но моя грязная, а теперь еще и влажная.

Грязная и влажная! Как это возбуждает!

— Я Делайла Дарлинг, — ответила я, все-таки протягивая руку. — И меня не пугает грязное и влажное.

Плохо, Делайла! Плохо, очень плохо!

Ухмыльнувшись, Блондин взял меня за руку и тихонько пожал, но я тут же заторопилась [41] .

— Мне пора идти, — заявила я. — Но мы еще увидимся.

— Обязательно, Делайла Дарлинг, — улыбнулся Блондин. — Девушка, которую не пугает грязное и влажное.

Я рассмеялась, повернулась и ушла прочь.

Идя ко входу в здание, я чувствовала его взгляд, поэтому несколько энергичнее покачивала бедрами. «Блондин будет моим возлюбленным!» — напевала я на мелодию «Если хочешь быть моим возлюбленным!» своих любимых «Спайс герлз».

Уже на следующий день Блондин пригласил меня на свидание, а через неделю наш роман достиг апогея. Я была влюблена — влюблена! В Коннектикуте не водились такие парни, как Блондин (во всяком случае, в Нью-Ханаане), и я никогда в жизни таких не встречала. Грубый, резкий, крутой — все хотели с ним дружить.

Полагаю, тем, что потеряла голову из-за Блондина, я обязана отчасти своему возрасту. Когда мы познакомились, мне исполнился двадцать один год, я только что окончила колледж — весь мир был у моих ног. Я жаждала жизни, опыта. Оптимистическое чувство «я все могу» переполняло меня и придавало уверенности, которая ощущалась даже в спальне. Хотя Блондин в моем списке фигурировал под номером одиннадцать, секс с ним стал чем-то особенным. Впервые я начала занимать активную позицию. Я была девушкой на пороге женственности, и секс стал игривым, волнующим, захватывающим. Каждую ночь после любви мы, сплетая ноги и руки, разговаривали, смеялись, а потом незаметно засыпали. На следующее утро просыпались, так и не разомкнув объятий.

Поскольку за летнюю практику зарплаты не полагалось, по выходным я работала официанткой, чтобы оплачивать квартиру. Блондин, помимо своей строительной деятельности, играл на ударных в ансамбле. Поэтому наши ночи по выходным начинались не раньше двух часов, когда мы заканчивали работать, и продолжались до рассвета. Мы жили весело и насыщенно. Я люблю то лето. Как же я люблю, люблю, люблю то лето!

А потом наступила осень.

Забавно, как быстро все может измениться. Чувства, какими бы яркими они ни были, улетучиваются. В мгновение ока счастье превращается в печаль, надежда — в отчаяние, и в один прекрасный день ваше прошлое настигает вас и заставляет понять, что пора притормозить.

Я поняла, что все меняется, в тот момент, когда Блондин потерял работу. Это спровоцировало «эффект домино». Вместе с работой он утратил не только источник доходов, но и загар, и рельефные мышцы — короче, он утратил свое очарование. В мгновение ока Очаровательный Блондин превратился в Мэтта Кинга, безработного приятеля с пивным животиком.

Само по себе это меня не слишком беспокоило — я не настолько поверхностна и вполне могу смириться с утратой работы и прибавкой в весе. Что меня всерьез волновало, так это то, что он потерял вкус к жизни, собственную свободолюбивую натуру. Из-за отсутствия работы воскресные «расслабления» Мэтта стали выходить из-под контроля и превращаться в ежедневную практику. Он вечно был либо пьян, либо под кайфом и часто цеплялся ко мне по разным дурацким поводам. Сначала наши споры приводили к отличному «сексу примирения», но с течением времени его курение «травки» начало негативно сказываться и на этой сфере наших отношений. Да, той осенью в Чикаго опадали не только листья.