Въ Уарвинскомъ замк мн пришлось бесдовать съ однимъ интереснымъ иностранцемъ. Онъ привлекъ меня къ себ тремя достоинствами: своей скромною простотою, своимъ замчательнымъ знаніемъ древняго рыцарства и тмъ спокойствіемъ, которое доставило мн его общество — все время онъ говорилъ почти одинъ. Мы чувствовали себя, какъ чувствуютъ себя вс скромные люди, сидящіе у потухающаго камина; а онъ, мой собесдникъ, говорилъ о такихъ вещахъ, которыя были для меня очень интересны. Онъ разсказывалъ плавнымъ и ровнымъ голосомъ и, казалось, незамтно переносилъ меня и изъ этого міра и изъ этого времени въ самую отдаленную эпоху и въ давно забытую страну; постепенно онъ очаровывалъ меня, такъ что мн казалось, словно я вращаюсь между призраками и тнями, среди пепла и плсени сдой старины и бесдую съ однимъ изъ ея выходцевъ. Дйствительно, какъ бы я говорилъ о моихъ самыхъ близкихъ друзьяхъ, или о моихъ личныхъ врагахъ, или о моихъ сосдяхъ, такъ онъ разсказывалъ мн о сэръ Бедиверъ, о сэръ Боръ де-Гаписъ, о сэръ Лаунсело дю-Лакъ, о сэръ Гамагадъ — и о другихъ великихъ именахъ Круглаго Стола. Когда онъ говорилъ объ этомъ, то вся его наружность принимала такой старый, старый, невыразимо старый видъ; какимъ онъ мн казался тогда сухимъ и выцвтшимъ и древнимъ! Но вотъ онъ повернулся ко мн и спросилъ такъ, какъ обыкновенно спрашиваютъ о погод, или о какой-либо другой, совершенно обыденной, вещи:

— Вамъ извстно о переселеніи душъ? Знаете-ли вы о перенесеніи эпохъ и тлъ?

Я ему отвтилъ, что никогда не слышалъ ничего подобнаго. Казалось, мой отвтъ слишкомъ мало интересовалъ его и онъ даже, вроятно, и не разслышалъ, отвтилъ-ли я ему что-либо или нтъ — точно у насъ шелъ разговоръ о погод. Съ полминуты длилось молчаніе; но вотъ тишина нарушилась монотоннымъ возгласомъ наемнаго чичероне:

— Древнія латы шестого столтія, временъ короля Артура Круглый Столъ; говорятъ, что эти латы принадлежали сэру Саграмору ле-Дезидероусъ (Желанному); замтьте, тутъ на лвой сторон кольчуги находится круглое отверстіе, откуда оно произошло, неизвстно въ точности; предполагаютъ, что эта пробоина была сдлана еще до изобртенія огнестрльнаго оружія, — врне всего это была шутка солдатъ Кромвеля.

Мой собесдникъ улыбнулся на эти слова; но это была не современная улыбка; такъ улыбались нсколько сотъ лтъ тому назадъ; затмъ онъ проворчалъ себ подъ носъ:

— Хорошо же онъ это знаетъ, я видлъ, когда это было сдлано!

Затмъ, посл небольшой паузы, онъ прибавилъ:

— Я самъ это сдлалъ!

Я не усплъ опомниться отъ поразившаго меня удивленія, какъ незнакомецъ скрылся.

Весь остальной вечеръ я просидлъ у камина, мечтая о давно минувшихъ временахъ; дождь немилосердно стучалъ въ стекла оконъ, а втеръ вылъ, какъ дикій зврь. Время отъ времени я заглядывалъ въ книгу сэра Томаса Малори, въ которой разсказывалось такъ много чудеснаго и несбыточнаго, а затмъ опять предавался моимъ прежнимъ мечтамъ. Наконецъ наступила полночь; на сонъ грядущій я взялъ прочитать другую повсть, а именно ту, которая слдуетъ:

Какъ сэръ Лаунсело убилъ двухъ исполиновъ и освободилъ отъ нихъ замокъ.

Вскор на него напали два исполина, вооруженныхъ съ ногъ до головы; въ рукахъ у нихъ были дв громадныя палицы. Сэръ Лаунсело закрылся щитомъ и отразилъ ударъ одного изъ исполиновъ, затмъ быстро вынулъ мечъ и отрубилъ ему голову. Когда другой исполинъ увидлъ это, то бросился бжать, испугавшись ловкости ударовъ, нанесенныхъ его товарищу; но сэръ Лаунсело погнался за нимъ, схватилъ его за плечо и разрубилъ бглеца пополамъ. Избавившись отъ исполиновъ, онъ отправился въ залъ, куда вышли около шестидесяти дамъ и двушекъ; вс он преклонились передъ нимъ; потомъ возблагодарили Бога за свое освобожденіе. «Ахъ, сэръ, — говорили он, - большая часть изъ насъ въ теченіе семи лтъ были ихъ плнницами; насъ принуждали длать различныя работы изъ шелка, а между тмъ, вс мы благороднаго происхожденія; благословенъ тотъ день и часъ, рыцарь, когда ты увидлъ свтъ Божій; скажи намъ свое имя и мы разскажемъ нашимъ роднымъ и друзьямъ, кто насъ освободилъ изъ неволи!» «Прекрасныя лэди! — сказалъ онъ, — мое имя Лаунсело дю-Лакъ!» Съ этими словами онъ оставилъ ихъ и ухалъ, поручивъ ихъ милосердію Божію. Лаунсело вскочилъ на коня и объздилъ много чужихъ и дикихъ земель; приходилось ему переправляться и черезъ рки и мчаться по плодоноснымъ долинамъ; много натерплся онъ и дурного. Но вотъ, однажды, ночью онъ подъхалъ къ красивому зданію и нашелъ тамъ благородную пожилую лэди, которая помстила его у себя, накормила его, напоила, а также приказала дать корму и его лошади. И когда пришло время сэръ Лаунсело отправился въ отведенное ему помщеніе и легъ въ постель. Не усплъ онъ еще и заснуть, какъ услышалъ конскій топотъ и затмъ сильный стукъ въ ворота; сэръ Лаунсело быстро вскочилъ съ постели и посмотрлъ въ окно; тутъ, при свт луны, онъ увидлъ, что къ воротамъ подъхали еще три рыцаря по слдамъ того, который пріхалъ первымъ; вс трое вынули свои мечи и напали на него. «Конечно, — подумалъ про себя сэръ Лаунсело, — я долженъ помочь первому рыцарю, на него напали трое другихъ; если этотъ несчастный будетъ убитъ, то я окажусь какъ бы ихъ сообщникомъ». Онъ живо облачился въ свои латы, спустился изъ окна по простын къ рыцарямъ и сказалъ: «Рыцари! сражайтесь со мною и оставьте этого одинокаго рыцаря!» Тогда три рыцаря оставили сэра Кэй и повернулись къ сэру Лаунсело; тутъ произошла страшная борьба; на сэра Лаунсело напали со всхъ сторонъ. Тогда сэръ Кэй хотлъ помочь сэру Лаунсело, но послдній сказалъ:- «Нтъ, я не хочу, сэръ, чтобы мн помогали, оставьте меня одного бороться съ ними. Сэръ Кэй исполнилъ его волю и сталъ въ сторон. А сэръ Лаунсело шестью ловкими ударами повалилъ на землю всхъ трехъ рыцарей.

Тогда вс трое воскликнули: — Господинъ рыцарь! мы уступимъ теб, какъ человку, съ которымъ въ сил никто не можетъ сравниться, такъ какъ нтъ „никого подобнаго теб!“ — „Вы должны уступить не мн, - возразилъ сэръ Лаунсело, — а сэру Кэй, сенешалю; только на такомъ условіи будетъ дарована вамъ жизнь“. — „Прекрасный рыцарь! — отвтили они, — мы не желаемъ этого сдлать; мы гнались за сэромъ Кэй до этого мста и, конечно, остались бы побдителями, еслибы ты не вмшался въ это дло; потому нтъ никакой причины намъ покориться ему“. — „Въ такомъ случа, - возразилъ сэръ Лаунсело, — выбирайте между жизнью и смертью; хотите покориться, такъ покоряйтесь сэру Кэю…“ — Прекрасный рыцарь! — сказали они, — ради спасенія нашихъ жизней, мы исполнимъ твое приказаніе». — «Въ такомъ случа, - продолжалъ сэръ Лаунсело, — въ день Св. Троицы вы должны вс трое отправиться ко двору короля Артура, покориться королев Геневер, полагаясь на ея милость и сказать, что сэръ Кэй васъ посылаетъ къ ней плнниками».

На слдующій день, утромъ, сэръ Лаунсело всталъ очень рано, а сэръ Кэй еще спалъ; тогда сэръ Лаунсело взялъ латы, оружіе и щитъ сэра Кэя, надлъ все это на себя, затмъ вывелъ изъ конюшни его лошадь, простился съ хозяевами и ухалъ. Скоро проснулся и сэръ Кэй и увидлъ, что сэръ Лаунсело взялъ его вооруженіе и ухалъ на его кон. «Клянусь моею врою, — подумалъ онъ, — что у сэра Лаунсело будутъ непріятности при двор короля Артура: подумаютъ, что это я; онъ станетъ подстрекать моихъ враговъ, а т обманутся въ своихъ разсчетахъ: что касается меня, то въ его вооруженіи и подъ его щитомъ я могу продолжать путь въ полной безопасности». Простившись съ хозяевами, сэръ Кэй отправился дале.

Только что я опустилъ книгу на колни, какъ послышался стукъ въ дверь; это былъ незнакомецъ; я предложилъ ему трубку и стулъ; потомъ, въ ожиданіи его разсказа, угостилъ его шотландской виски; онъ выпилъ одну рюмку, потомъ вторую, третью и только посл четвертой рюмки, онъ началъ говорить совершенно спокойнымъ и естественнымъ голосомъ.

Я родомъ американецъ; родился я и воспитывался въ Гаршфорд, въ штат Коннектикут — тамъ за ркой. Слдовательно, я истый янки и поэтому человкъ практичный; я вполн застрахованъ отъ всякой сантиментальности или, говоря другими словами, не увлекаюсь поэзіею. Мой отецъ былъ кузнецомъ, дядя коноваломъ, а я — и тмъ и другимъ. Наконецъ, я попалъ на настоящую дорогу: я отправился на оружейный заводъ и выучился тамъ всему, чему только можно было выучиться: я учился отливать пушки, длать револьверы, котлы, машины, земледльческія орудія; но, кром того, я мечталъ сдлать что-нибудь особенное; именно такую вещь, которая удивила бы весь міръ и которую я сдлалъ бы такъ легко, какъ какой-нибудь блокъ. Но вотъ я сдлался главнымъ управляющимъ; у меня было нсколько тысячъ человкъ подчиненныхъ.

Человкъ, занимающій такое положеніе, конечно, долженъ много бороться, очень много, — объ этомъ нечего и говорить. И мн пришлось бороться. Наконецъ, досталось и на мою долю порядочно. это произошло во время недоразумній, возникшихъ съ ломовиками, вождемъ которыхъ былъ одинъ парень, прозванный нами Геркулесомъ. Онъ угостилъ меня такимъ ударомъ по голов, что мн казалось, будто у меня раздробился черепъ; потомъ посыпались изъ глазъ искры, а затмъ все потемнло; я ничего не чувствовалъ, ничего не сознавалъ, по крайней мр, нсколько минутъ.