— Господь наказал тебя! Ты не совладал со своими страстями и сделал ее женой до венца. Это большой грех! — Тихон с сожалением и участием смотрел прямо в глаза князю.

Взгляд его постепенно менялся и становился сосредоточенным и даже суровым.

— Господь простил тебя, оставив в живых. Дошли до него наши молитвы. Ты еще не выполнил всех дел, которые он на тебя возложил.

Печальный рассказ Василко слушал, опустив голову, после чего его будто подменили. Он стал властным и жестким. Заговорщики во главе с Никодимом, несмотря на просьбы отца Тихона о пощаде, были казнены. После казни Никодима, казна быстро наполнялась. Всем хотелось показать, что к покушению они не имеют никакого отношения. Гаврила и Терентий наказаний не понесли.

Князь объяснил это так:

— Данила Савич рассказал мне, что если бы не толкнул меня Терентий, то говорил бы я с отцом на небесах. Своей службой вы доказали, что преданы делу, других, лучше вас, у меня нет, к тому же вы научены горьким опытом.

В доме князя стала управлять Василиса, в чем ей помогали Марьица и Дима. Несмотря на бремя, она все успевала, но порядки в доме стали совершенно другими.

За печальными событиями, связанными с болезнью князя, свадьба Таисии осталась почти незамеченной. Из-за ранения Василко и поездки за гадалкой, Пелагее не пришлось погулять на свадьбе у подруги. Не решилась пойти туда без Афанасия и Устинья.

Афанасий засылал сватов к родителям Устиньи. Отца и матери Афанасий не помнил, поэтому главным сватом стал Данила Савич. Всадники во всем своем великолепии подъехали к дому невесты, где у крыльца их радушно встретили отец и мать невесты.

Сваты низко кланялись и приветствовали гостей:

— Добра и здоровья этому дому, счастья и удачи его хозяевам. Примите хлеб и соль. — Данила низко поклонился и передал огромный кулич, густо посыпанный солью.

Отец невесты принял хлеб, преломив его, съел кусочек, мать не удержав слезы, пригласила гостей в дом:

— Милости просим, гости дорогие, отведать наши угощения.

— Говорят, у вас есть товар, у нас купец!

— Проходите, гости дорогие! Какой нужен вам товар? И кто купец?

— Купец у нас красавец, умен, силен, строит новый дом! Хорошая хозяйка потребна в нем!

— Хорош ли наш товар — не нам судить. Купец пусть смотрит, затем, подумав, говорит, будет ли он ее лелеять и любить?

Купцы вошли в дом. На большом семейном столе ни крошки.

— Знатных купцов так не встречают, песен не поют! У нас в животах урчит, а на стол не подают!

— Вы говорили, что нужен лишь товар, а кушать не просили!

— Пока будем приданое и дом смотреть, готовь на стол, чтобы с голоду купцам не умереть!

Сват прошел по дому, чтобы определить зажиточность дома.

— Дом хорош! И все на месте, но куда вы спрятали товар?

— Просим дорогих гостей к столу, будет хлеб, соль, блины и мясной навар!

Гости чинно уселись, ожидая угощения. Савич, разгладив бороду, пытается изобразить строгое лицо, но в глазах пляшут добрые искорки:

— Уходим! Смотреть на товар нам не дают, песен не поют, и еду не подают!

Устинья, красавица Устинья, опустив глаза долу, принесла блины, поставила на стол.

— А вот и наш товар! Во все глаза смотрите, чтобы не было потом ненужных свар, если нравится — из рук ее, угощения примите!

Афанасий еще не видел свою невесту такой красивой. Румяная, брови вразлет, тугая коса почти до пояса. Свободный сарафан, только подчеркивал ее красоту. Глаза Устиньи благодарностью и любовью стрельнули в Афанасия, затем спрятались за ресницами. Сегодня им нельзя быть веселыми и озорными. Так уж повелось на Руси, в день сватовства, девушка не выражает ни радости, ни печали. Стол быстро наполнялся угощениями. Данила Савич еще больше раздобрел, его голос торжественно вопрошал:

— Что скажет добрый молодец-купец?

Афанасий любовался Устиньей, и не сразу до него дошел вопрос.

Пауза затянулась и породила некоторое беспокойство. Очнувшись от очарования, он поспешно сказал:

— Берем! Берем, Савич! Разве можно такой товар оставить?

— А кто сказал, что мы его вам отдадим? Наш. Товар. Может, его у нас другой купец просил, — со слезами на глазах, запротестовал отец.

Его уговаривали согласиться, но он плакал и стоял на своем. Слезы отца — это только дань обычаю, но кто знает, быть может, он отрывал свое дитя от сердца. На столе все прибавлялось угощений и медов. Расставались довольными и с чувством хорошо сделанного дела.

Со свадьбой решили не затягивать.

Сегодня свадьба! Пелагея и Таисия наряжают невесту. Они поют грустные песни о прошедшем детстве и юности, о девичьей доли и грядущей новой не всегда веселой жизни. У каждой свои мысли, свои надежды и чаяния. На душе у Устиньи светло и радостно, ей не терпится скорее увидеть Афанасия.

Пелагея на миг потеряла над собой контроль, мечта завладела ее существом. Весть о похищении Анны породила в ее душе вполне реальные надежды. Это сразу заметила Устинья, толкнув в бок Таисию, показала на подругу: