Я сразу все понял.

— Подождите-ка минутку, — сказал я. — Посмотрю, на месте ли ее халат. — Я направился прямо в ванную. Обычно Телма оставляла халат и рубашку на крючке за дверью. На месте их не было, как я и думал.

Я вернулся к девушкам.

— Наверное, вы видели кого-то другого, — сказал я. — Халат Телмы на том же месте, куда она повесила его утром.

Они переглянулись, и я добавил:

— Но все равно спасибо. Я так и думал, что она отправилась в кино на двухсерийный фильм или просто вышла погулять.

Неловко, боком, девушки медленно направились к лифту. Я улыбнулся и закрыл дверь.

Я открыл все ящики шкафа, проверил полки в стенном шкафу, пол шкафа, туалетный столик под умывальником в ванной комнате. Заглянул в чемоданы. Оставалось посмотреть только в одно месте — в глубоких ящиках столика по другую сторону кровати. Я обошел кровать и открыл ящик Телмы. Внутри лежала ее сумочка. Теперь все стало понятно. Я знал, что она ушла, знал, почему. Я вспомнил лицо Пайна, когда он говорил: «Вы правы, шансы плохие».

Я поднял трубку телефона. Когда телефонистка ответила, внезапно мне пришло в голову, что звонить некому. Я не знаю номера, по которому могу капитулировать. Сдаваться некому.

Повесив трубку, я пошел в ванную, сполоснул руки, лицо, и сел возле телефона, позвонил в приемную и попросил принести газету и бутылку виски. Меня удивило собственное спокойствие.

Все стало понятно. Они знали, что у них есть только одна возможность переубедить меня, и они ее использовали. Меня заставят поволноваться несколько часов, потом позвонит Тэгг или Пайн, и я скажу: «Вы выиграли, вы нажали нужную кнопку. Только скажите, что я должен делать, где и когда. Больше я не буду создавать затруднений. Поверьте мне».

Принесли газету и виски. Я налил виски в стакан и уселся читать. Сидя в номере, заказывал еду, виски, газеты и ждал, не отходя от телефона.

Я прождал пять дней — не выходя из номера. На третий день я перестал пить виски. На четвертый день уже не мог есть. Я не брился, не менял одежду и даже не принимал душ.

Я ждал, только ждал. Сидя в кресле у окна, смотрел, как зажигаются огни и ждал телефонного звонка. Ночью я оставался в кресле, закутавшись в одеяло, и изо всех сил старался прогнать сон, иногда дремал, боясь, что засну и не услышу телефона.

Теперь я не сомневался в том, что мне позвонят. Так и должно произойти, в этом заключается следующий логический шаг, убеждал я себя по сто раз в день и верил себе.

Однако логика все больше слабела, слова утрачивали значение, как колыбельная, которую повторяют много раз. На пятый день я уже не ждал звонка.

В конце концов я спустился на первый этаж и из автомата позвонил Эпплгейту домой в Оук-Парк. Мне ответил женский голос.

— Миссис Эпплгейт? Это вы, Розмари? — Я не узнал свой голос — он звучал сухо, тонко и надтреснуто.

— Нет, миссис Эпплгейт нет дома. Кто ее спрашивает?

— Друг доктора Эпплгейта. Я звоню из Калифорнии. Мне нужно с ним поговорить.

— К сожалению, доктор уехал из города вместе с женой. Я осталась дома с детьми.

— Где он?

— Говорите, вы его друг?

— Да, я звоню по важному вопросу.

— Прошу прощения, но они уехали в Шотландию.

— Ничего страшного, я позвоню ему туда. Где они должны остановиться?

— В этом все дело — если бы вы позвонили вчера, я могла бы сказать. Еще вчера они были в Эдинбурге.

— Где? В какой гостинице?

— Я и пытаюсь вам объяснить — сегодня утром они уехали оттуда. Они должны на машине проехать через всю Шотландию и Англию. Вряд ли они позвонят мне в течение пятишести дней.

Я повесил трубку и долго стоял, глядя на телефон, потом вернулся в номер, взял пиджак, спустился на лифте и вышел на улицу, держа в руке листок бумаги с адресом полицейского

участка.

Первый час ночи. На улицах было пусто, совсем мало машин. Я шел, спотыкаясь, как во сне. В моей голове возникали, исчезали и вновь возникали, сливаясь, слова, которые я должен произнести:

«Меня зовут Рой Такер. В прошлом месяце я бежал из тюрьмы в Индиане. Помогите найти мою жену».

Дойдя до полицейского участка, я прошел мимо, вошел в первый же бар и выпил спиртного, потом пошел в туалет вымыть руки, лицо и смочить волосы. Теперь я был готов.

Выйдя из бара, я перешел улицу и в маленьком ресторане выпил чашку крепкого черного кофе, потом съел пончик и выпил еще кофе. Я сидел у стойки, глядя на официантку, слушал музыку, впитывая происходящее, как губка, и пытался не думать о тюрьме Хобарт.