Ты лежал посреди этой поляны – совсем крохотный, завернутый в рваное тряпье, посиневший от холода. Даже на глаз было видно: ты родился не более чем сутки назад. Я сразу же встал перед выбором. Понимаешь – все, что шло к нам С ТОЙ СТОРОНЫ, до сих пор несло лишь смерть и хаос. Если бы посвященные узнали о ребенке из-за барьера, твоя участь была бы предопределена – в Сжигатель. А потому мое решение было простым. Ты стал моим сыном.

Лео смотрел на этого человека, так неожиданно оказавшегося его пусть приемным, но все же отцом, слушал его и чувствовал, что впервые в жизни готов потерять сознание от обыкновенных человеческих слов. Они не просто шокировали. Они ломали окружающий мир и само его существо, как трухлявую щепку.

– Я сразу же взял тебя к себе, – продолжал Айзек. – Мне удалось подправить данные в реестрах и твоих собственных медицинских показателях, и с тех пор ты стал мне настоящим сыном. Моя жена сразу же стала тебе матерью, думаю, даже ближе, чем кровная мать…

«Даже ближе, чем кровная мать…» – эхом отозвалось в голове. Выходит, он чужак не только на Земле, не только на родной, казалось, Селене – но и вообще в этой Вселенной.

Такого чудовищного одиночества ему не доводилось испытывать никогда. Ни до, ни после этого тяжелого разговора. Он чувствовал себя античастицей, случайно, на миллионные доли секунды попавшей во враждебный мир, готовой вспыхнуть и растаять излучением в жаре короткой аннигиляции.

Айзек продолжал:

– Через год нам с твоей матерью… с твоей новой матерью пришлось принять тяжелое для нас решение: чтобы обезопасить тебя от тех, кто мог бы разоблачить подлог, мне пришлось отправить вас с матерью на Селену. Я, насколько можно, поддерживал вас отсюда. Но самому мне доступ на Селену закрыт: живущие по жестоким правилам Земли обязаны проходить психологический карантин в течение года.

– А вы слишком привыкли к своей роли, чтобы что-то менять, – бледно сказал Лео.

– И в этом есть правда, – не стал спорить Айзек. – Но я всегда хотел увидеть тебя. И видишь – судьба оказалась куда изворотливее меня… Можешь мне не верить, но я здесь не только из-за своих чрезмерных амбиций. Ведь беда угрожает теперь не только Земле. Нет никаких гарантий, что катастрофа не захлестнет и Селену. Потому мы и вынуждены отвлекать огромные ресурсы на защиту поверхности от тварей, продолжающих ползти из портала…

Совершенно новым взглядом стажер смотрел теперь на песок и зеленую травку, грозящие в любую минуту разверзнуться неведомым адом. Айзек же продолжал:

– Когда появился портал, с той стороны к нам хлынули самые разные твари. Одни были размером с тигра, другие – с крысу. Про насекомых и мелких летучих гадов я даже не говорю. Но исследования образцов показали: многие из них радиоактивны, имеют изуродованный излучением генофонд и напичканы бесконечным множеством штаммов болезнетворных микроорганизмов. У человечества напрочь отсутствует иммунитет к этой заразе – она для него несет смертельную угрозу.

– Бунт генов – это оттуда? – спросил Лео.

– Да, – коротко ответил Айзек. – Мы предпочитаем, чтобы земляне обвиняли во всем собственных ученых, даже «кровососов». Гораздо хуже, если раскроется правда.

– Но почему? – Лео недоуменно посмотрел в сторону этой веселой зеленой полянки. – Людям ведь можно все объяснить.

– Люди склонны верить именно лжи. В этом их беда и их же спасение. А узнай они про портал… – Айзек хмуро усмехнулся. – Ты не представляешь, сколько мерзавцев решит им воспользоваться. Даже сейчас не удается полностью избежать утечки информации, и высока вероятность того, что портал станет причиной больших жертв. Но ты здесь – и в этом я вижу знак.

– Знак?

– А может быть, и спасение, – Айзек подошел к краю лужайки, опустился на колено, осторожно провел рукой вдоль четко очерченной линии травы. – Я нашел тебя в центре лужайки. Ты был совершенно беззащитный, завернутый в грязное тряпье, брошенный кем-то в наш мир… Знаешь, что это означает?

– Что?

– Что там, по ту сторону, есть люди. А это шанс. Шанс для всех нас – для Земли, для Селены. Может, даже для тех, кто живет по ту сторону. Ведь если есть дверь – значит, есть куда идти.

– Двери… – тихо повторил Лео. – Вы же говорите, что это дорога с односторонним движением?

– Ты можешь называть меня просто – отец, – тихо, как-то просяще и даже жалко предложил Айзек.

Лео подумал – и покачал головой: ему было бы трудно переступить эту черту. Да и не особо уместно в такой ситуации.

– Подойди ко мне, – потребовал Айзек.

Лео приблизился. Айзек протянул в его сторону руку. Из пальцев выпал и повис на цепочке какой-то предмет.

– Что это? – Лео осторожно подставил ладонь.