В ночь на 25 июня по ордеру НКО увезли в Бутырку и генерал-майора Военной академии химической защиты РККА А. Н. Де-Лазари — родного дядю расстрелянного «врага народа» Н. Лухманова. Не помогли ни звание профессора, ни научные труды [871] .

Неведомыми путями выйти на свободу для защиты Родины в начавшейся Отечественной войне удалось лишь единицам. Первую группу военных — около 30 человек из ВВС (некоторых с жёнами) — вывезли в Куйбышев и казнили на окраине города у посёлка Барбыш уже 28 октября. Большинство из оставшихся по решению Особого совещания при НКВД СССР от 13 февраля 1942 года расстреляли в годовщину Красной Армии в Саратове… Среди них оказался и 60-летний дворянин и офицер, историк военного искусства Александр Николаевич Де-Лазари [872] .

А Дмитрию Афанасьевичу повезло ещё раз. Многочисленные ученики вспомнили о нём. Приказом наркома Морского флота от 21 сентября 1942 года он был затребован в Москву, заселён в 124-й номер гостиницы «Савой» и назначен капитаном-навигатором Главной морской инспекции. В 1943 году по просьбе наркома П. Ширшова он пишет и издаёт в Москве учебные пособия: «Советы старого капитана молодым морякам», «Морская практика для юнг», «Вооружение парусномоторных судов».

7 ноября его многолетний труд, опыт и знания оценили именными часами, а 60-летие морской службы правительственной наградой СССР — орденом Трудового Красного Знамени (от 31.03. 1944 г.). Выхлопотали ему с женой и комнату в двухкомнатной квартире (№ 41 в доме 40) на Набережной М. Горького. В октябре 1944 года, являясь автором 10 книг, Д. А. Лухманов становится членом Союза писателей СССР [873] .

Его литературные произведения увлекательны суровой романтикой и грустью разлук. Они по душе непоседам и бродягам, тем, кто не знает, куда идёт (а такие, как правило, идут дальше всех), тем, в душах которых поют пьянящие струны восторга от окружающего мира. Его рассказы, повести, воспоминания, очерки, сохранившиеся картины парусников для 15-летних капитанов — искателей широт, покорителей-первопроходцев и флибустьеров. Одним словом, для тех, кто их достоин. Последний сборник его повестей «Под парусами» (Зелёная серия) вышел в 1999 году.

В год Великой победы в Москве выходит 16-я и последняя научно-техническая работа учёного и педагога — капитальный учебник «Матрос 1 и 2-го класса» (270 страниц) тиражом в 10 000 экземпляров.

24 мая 1946 года в газете «Вечерняя Москва» читатели могли ознакомиться с последним интервью, данным бывшим мореходом у себя на дому. С фотографии сидящего в кресле за рабочим столом в капитанском кителе бородатого «морского волка», просоленного и пропахшего океанскими ветрами и водами всех широт, в вас широко открытыми глазами всматривается само прошлое, словно оценивая, достойны ли вы его тайн. На вопрос журналиста о том, что давало ему силы жить, 78-летний моряк медленно ответил: «Солёный ветер океана» и неожиданно прочёл свои стихи:

Из письма Ольги Михайловны к Ксении Гольдберг от 7 июня 1946 года:

…Почти каждый час изо дня в день видишь, как уходит у Мити интерес, суживается круг волнующего и угасает разум. Вот уже месяц отставлено и чтение. И к столу ему уже ничего не надо, но, несмотря на смертельную тоску, болевые ощущения он упрямо твердит: «Хочу жить!»

Доктора… месяцев 8 тому предсказали, что его жизнь следует исчислять днями — и иное исключено! Ноги отекли, левая рука частично атрофирована, едва передвигается, плохо работает мочевой пузырь. Почти не ест — кофе с молоком, кусочек белого хлеба с маслом и паюсной икрой. И это всё. Борода совершенно изменила его лицо. Пропал интерес и к письмам, и даже к курению. Тяжела для него и московская жара с пылью нашего двора. Раз, два в неделю заходит сын Илюша…

От неё же 30 июня 1946 года:

…Рассудок нашего старика заметно слабеет и угасает. Сидя в кресле, он только иногда курит и смотрится в небольшое зеркало, холя и расчёсывая бороду, которую полюбил… При распахнутой балконной двери приходится часами обмахивать его большой картонкой.

Ни о ком и ни о чём сколько-нибудь близком Митя за последнее время не говорит, никого не хочет видеть, и доволен, что я его не оставляю. Радовался приходам Илюши и приезду внука Димы. Но судьбой нашей после него ничуть не беспокоится. Каждый час отнимал частицу его нравственных сил, его духа…

… В ночь смерти Митя, видимо, видел во сне какое-то кораблекрушение и, не различая сон и явь, просил спасти тонущих людей, помочь им. Я его уверила, что он сам уже всех спас, гибнувших больше нет. Это были его последние обращённые ко мне слова.

Утром часов в 8, уверившись, что он без сознания, я сбегала в поликлинику водников за доктором и сестрой. Пришедшего в 11 часов Илюшу он уже не видел, не реагировал и на приход врача.

Я подошла, положила руку на лоб и стала гладить и целовать бедную головушку. И в этот момент дыхание его вырвалось последний раз и больше уже не повторилось… Это произошло 18 июня. Волик приезжал на неделю, но к похоронам опоздал, три дня был и сын Серёжа. О себе говорить не хочется, но потеряла я не мужа, не друга, а больного ребёнка, для которого была любимой няней. [874]