Вторым заметным «реалистом» являлся выпускник 6-го класса 1892 года М. М. Пришвин (1873–1954) — будущий известный прозаик, исключённый в 1888 году из 4-го класса Елецкой гимназии (Орловской губернии) без права поступления в другое учебное заведение [234] .

Покровителем 15-летнего грубияна оказался старший брат его матери — И. И. Игнатов, к тому времени крупный сибирский промышленник и пароходчик, гласный тюменской городской думы. Малоразговорчивый, с сильной волей и обладавший большими связями, дядя увёз подростка в Тюмень, где одиноко проживал в своём огромном доме по Пристанской улице с видом на Туру.

Несмотря на «волчий билет» племянника, дело быстро устроилось на банкете, данном владельцем особняка для избранного общества. И уже с осени 1889 года Миша Пришвин был принят самим И. Я. Словцовым в 4-й класс лучшего учебного заведения города.

Вот как вспоминал об этом моменте состоявшийся писатель много лет спустя: «…Пришёл директор училища, такой же большой, как дядя. Он сел в кресло и, задумавшись, стал одной рукой на другую мотать свою длинную, как у Черномора, бороду, а глазами уставился на меня. Потом эти страшные глаза, не отрываясь, начали смеяться и в то же время пристально что-то разглядывать в моих глазах, как если задаться найти в них другого, обыкновенного, опрокинутого в зрачке человека. Расширив глаза, я открыто пошёл в эти великаньи глаза, которые вдруг стали изменяться и, как будто, смущённо отступать. „С волчьим билетом“, — сказал подошедший дядя. „Вижу“, — ответил Черномор. „Ну, как же нам с ним?“ — „Ничего, человечек у него в глазу, кажется, цел, а другое всё — пустяки…“» [235]

Инициативе юного родственника Тюмень обязана появлению в ней первого экземпляра 82-х томного энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, выписанного дядей из столицы для своей домашней библиотеки.

В городском архиве сохранились вступительные экзаменационные листы с оценками 10-летнего Григория Колмогорова от августа 1888 года с отметкой «принят»: Закон Божий — 3 балла; русский язык письменный и устный — 4; математика устно и письменно — 3 балла (явное упущение отца-инженера) [236] .

Учение Грише, в отличие от отца, давалось нелегко. Не способствовали успеваемости и частые, судя по ведомостям, пропуски уроков по болезни в течение всех лет обучения. Усреднённая оценка успеваемости, тем не менее, выросла с 3,25 балла в 1-ом классе до — 4,00 в первой четверти 6-го класса. Но уже во 2-ой четверти, пропустив 134 урока, он исчезает из списков учеников 1896–98 годов. В отличие от отца и матери, 5 классов Александровского реального училища стали его университетами…

Дошло до нас и упоминание о педагогическом наказании 17-летнего Г. Колмогорова — выговор за курение в туалете (от 29 сентября 1895 года) [237] .

Конец 1888 года преподнёс 30-летнему Александру Филимоновичу производство (за выслугой лет) в очередной классный чин — коллежского асессора.

19 ноября 1888 года в московском окружном суде по 5-му отделению слушалось дело вольного штурмана Дмитрия Викторовича Адамовича. Выхлопотав себе в столице «свидетельство на право бедности», освобождающее его от судебных пошлин, он предъявил 3 иска. В первом из них, указывая ответчиком свою мать и семейство Лухмановых, просил признать его законным сыном умершего в 1882 году дворянина Афанасия Дмитриевича Лухманова, ссылаясь на факт своего рождения во время существования законного брака родителей. Более того, Афанасий Лухманов не оспорил законность его рождения в порядке гражданского судопроизводства за время своей жизни.

Истец просил признать за ним также и право собственности на 5/12 частей так называемого «Монетного двора» в Охотном ряду, оцениваемых в… миллион рублей и принадлежавших Афанасию Лухманову!

Публично объявленная резолюция суда гласила: «В первом иске мещанину Адамовичу отказать. Прочие же приостановить производством до вступления настоящего решения в законную силу» [238] .

22 июля 1886 года с присвоением очередного воинского звания полковник В. М. Адамович был назначен Смоленским уездным воинским начальником и отбыл из Подольска к месту новой службы вместе со своей молодой и уже беременной женой. Девятого декабря у него родился первый в законном браке и третий по жизни сын Владимир, позже выбравший по настоянию отца карьеру военного, но не повторивший успехов ни родителя, ни единокровного брата Бориса.

Задержавшись в Смоленске всего лишь на два года, Виктор Михайлович, используя старые связи, к 5 июля 1888 года оказался на посту Московского уездного воинского начальника, поселившись с семьёй в казённой квартире, примыкавшей к Крутицкому терему на территории одноимённого монастыря. Приведённые ниже строки из писем отца к сыну Борису в бытность того московским кадетом очень скупы на ласку, торопливы и обрывочны. Но и в них внимательный читатель заметит искренность чувств родителя к одному из своих несчастных детей.

От 17 января 1882 года:

Голубчик мой, золотой Боря! Пойми, что я не могу уехать из Подольска, пока меня кто-нибудь не сменит. Жду сегодня. И если кто-то приедет, то завтра увидимся. Обнимаю тебя.

От 26 января б/года:

Прости меня, голубчик, за невольное огорчение. Я тебя возьму и сегодня же буду писать директору корпуса о своей просьбе. Прилагаю квитанцию на взнос 50 рублей за 2-е полугодие обучения. Твой отец.