Шрифт:
Как только Пол вышел, Майкл повернулся ко мне.
– Иди с ним, пожалуйста, а то потом придется искать и его.
Лоринг исполнял заглавный трек из «Ржавчины», когда рядом со сценой я нашла Пола. Я взяла его за руку, и, к моему удивлению, он ее не выдернул.
У меня нет больше сил Собирать по кусочкам То, что разбито, Или просто уйти, сказав. Что я был не прав.У Лоринга не было ни голоса Пола, ни его диапазона, ни силы, но его сдержанная и сексуально-тягучая манера ласкала слух.
Если музыка Пола казалась полетом, то Лоринга – полуденной поездкой по сельской дороге – солнечной и романтичной, с оттенком грусти, волнующей сердце.
Кто-то тронул меня за плечо, я обернулась и увидела Лейта.
– Брат Лоринга, – прокричала я, дернув Пола за рукав.
Мне пришлось повторить это три раза, пока он наконец понял. Лейт начал говорить Полу, как ему понравилось вчерашнее выступление «Бананафиш».
– Надеюсь, ты не видел сегодняшнего! – заорал Пол в ответ. – Это был полный отстой!
Они продолжали разговаривать, крича друг другу в ухо, пока Лоринг не допел.
– Сейчас я исполню новую песню, – сказал он к микрофон, подстраивая свой черный «стратокастер». – Ее еще никто не слышал, поэтому скажите мне, что вы о ней думаете.
Я взглянула на висевшую на стене программку. Между «Ржавчиной» и перерывом числилось название «Тысяча способов».
Слова показались мне знакомыми, и меня это почему-то встревожило.
Лоринг отсчитал от четырех до одного и провел пальцами по струнам. Он еще не запел, когда я вспомнила, почему название песни показалось мне знакомым. Так назвал меня Таб, когда в Торонто я зашла в номер Лоринга.
Дальнейшее я наблюдала, будто следила за падением автомобиля со скалы. Какие-то секунды была надежда, что это просто мое воображение играет со мной злую шутку. Она исчезла в тот момент, когда откуда-то появилось чувство вины, хотя я точно знала, что не делала ничего плохого. А слова песни казались такими интимными, будто Лоринг шептал их мне прямо в ухо.
Если б только смелости мне хватило, Я б тебя попросил снова стать свободной. Отыскать меня, если не позабыла, Полюбить, как любишь его сегодня. Больше в жизни мне ничего не надо. Я б тебя попросил… Если б ты была рядом. Помнишь, свитер ты мой тогда надевала. Он божественный запах хранит так долго. Эта близость как будто с ума сводила. Я о ней до сих пор мечтаю. Есть много. Просто тысяча способов самых разных О тебе мечтать, вдыхая тот запах. Если б только осмелиться и вернуться, На колени встать – дай мне шанс! Послушай, я бы отдал всю кровь, чтоб на миг коснуться Двух жемчужин, целующих твои уши. Стёр бы слезы, дьяволу продал душу. Чтобы старые страхи твои разрушить.Пол только начинал подозревать что-то, пока дело не дошло до строчек о жемчужинах и о страхах. Когда он их услышал, его лицо почернело.
– Я так и знал! – крикнул он в сторону сцены, как будто Лоринг мог его услышать. Потом в бешенстве повернулся к Лейту: – Кем он себя считает? Эриком, твою мать, Клептоном?
Лейт беспомощно застыл, опустив руки по швам, как ребенок, которого наказывают за то, чего он не совершал.
Потом Пол повернулся ко мне. У него дрожала челюсть, и он смотрел на меня так, будто искал ответа на вопрос, который боялся задать.
Потом он спрыгнул со сцены и побежал, а я бросилась за ним, но не смогла догнать, потому что все еще сильно хромала. По дороге в гримерку я столкнулась с Лорингом, только что сошедшим со сцены.
Мы уже попрощались с ним раньше, объяснив, что уедем сразу после выступления «Бананафиш». Судя по его лицу, он меньше всего ожидал встречи с нами.
Он замер, увидев меня, наши глаза встретились, и мы молчали, а когда он открыл рот, собираясь что-то сказать, я отрицательно помотала головой и побежала дальше. Меня раздирали очень разные чувства, и я была еще не готова к разговору с ним.
Потом я увидела Майкла.
– Где Пол? – спросила я, впиваясь ногтями в ладони, чтобы как-то уравновесить боль в ноге.
– Он только что вылетел отсюда и рванул к автобусу. Элиза, что случилось?
– Ничего, – ответила я и как можно быстрей захромала к выходу.
Перед автобусом стоял Анджело.
– На твоем месте я бы не стал туда заходить.
– Где ты пропадал? – заорала я на него, решив, что во всем виноват именно Анджело. – Тебя все обыскались! Немедленно найди Майкла и скажи, что ты нашелся. Не заходи никуда! Не говори ни с кем! Просто найди Майкла!
– Господи! Прими успокоительное.
Анджело пошел в сторону зала, а я колотила в дверь автобуса, пока Пол не распахнул ее так стремительно, что едва не угодил мне в лицо.
Я неуверенно поднялась по ступенькам, села, подышала на окно и посмотрела, как от моего дыхания на стекле образуется влажный кружок.
– Я думаю, он не хотел, чтобы мы услышали эту песню.
– Да? Ты так думаешь? – Пол плюхнулся на сиденье рядом со мной. – А знаешь, что я думаю? Я думаю, он не хотел, чтобы я услышал эту песню. А ты, как раз… – Его рука нащупывала поджелудочную. – Ты провела с ним чертову кучу времени, бегая, и прыгая, и кувыркаясь, и хрен его знает, что вы там делали вчера вечером…