18 октября 1799 г. состоялось повеление о постройке 50-ти лодок, одной яхты и пяти барказов, и ассигновано на этот предмет от казны 620103 руб. 40 3/4 коп. в течение пяти лет и на содержание же флотилии определено, также от казны, по 31621 руб. 40 1/2 коп. в год [186] .

Нужно заметить, что Котляревский во время своего атаманства долго жил в Петербурге, имел сношения с знатными лицами, пользовался их содействием и заслужил благорасположение Императора Павла. Несмотря на такие благоприятные обстоятельства, ни флотилия, ни гавань не строились, но по представлению новороссийского военного генерал-губернатора, генерала-от-кавалерии Михельсона, Черноморскому войску подарены были, в 1802 году, выстроенные при Николаевском адмиралтействе десять новых канонирских лодок, вполне снаряженных и вооруженных 20 орудиями. Лодки эти, по распоряжению адмирала Черноморского флота Мордвинова, 18 августа были доставлены в Тамань капитан-лейтенантом Делегатом. Они предназначались собственно для крейсерования у берегов, составлявших границу войска от черкесских народов. В 1804 году были назначены еще два судна (флашкот-барказы), для переправы чрез Боспорский (Керченский) пролив, с тем, чтобы одно из них содержать от г. Ениколя, на счет казны, а другое от Тамани, на счет войска [187] .

Подаренные лодки оказались непригодными: в море, при ветре, они ходу не имели, и все движения новой флотилии, в течение семи лет, были только от Бугаза до Темрюка и обратно. В первом месте лодки летом стояли и по временам крейсировали у Кубанских берегов, а в последнем — зимовали. Крейсерование ограничивалось временем высокой воды в Кубани и по избранным проходам: во всякое же другое время, и по берегам лиманов, где особенно нужно было иметь надзор за действиями неприятеля, войсковые лодки по мелководью не употреблялись. А между тем ежегодно назначался на флотилию целый пеший полк, без всякой пользы для службы в отношении обережения границы, потому что Бугаз, единственный важный пункт сообщения с неприятельским берегом, мог бы вместо флотилии, гораздо успешнее оберегаться береговыми кордоном с пушками [188] ; и нужнее было разъезжать по пограничным лиманам и по некоторым местам Кубани, где хищники избирали себе притоны при набегах на пределы Черномории. Здесь крейсеировали старые войсковые байдаки.

Такое неудобство тяжелой флотилии в водах Черномории заметил осматривавший, в 1808 году, Черноморскую кордонную линию генерал-лейтенант Дюк де Ришелье. По его требованию войсковой атаман Бурсак представил соображение, чтобы для разъездов в пограничных лиманах и по Кубани, начиная от Копала и до Бугаза, в видах предупреждения неприятельских вторжений построить на первый раз десять плоскодонных байдаков (дубы), которые могли бы иметь ход не только у берегов лиманов и на Кубани, но и по кубанским гирлам. Байдаки эти Бурсак предполагал вооружить небольшими пушками; он выразил мнение, что расположенный на лодках пеший полк может служить подкреплением кордонной линии и тем принести войску и государству более пользы, чем бездействуя на неподвижной флотилии. Лес на постройку байдаков имелось в виду заготовить в окружающих границу лесах, а старую флотилию принять от войска в казну.

Предположение Бурсака, основанное на знании местности и военных потребностей, было одобрено высшим начальством. По сношению военного министра с министром морских сил и последовавшему Высочайшему разрешению, на первый раз построено было десять байдаков местными жителями, которые, как писал министр морских сил, «опытнее в этом искусстве ученых судостроителей». Вслед за тем черноморцы приступили к постройке еще десяти байдаков. На все эти двадцать судов адмиралтейство отпустило Черноморскому войску двадцать трехфунтовых орудий. Прежние лодки были сданы в керченское адмиралтейство.

Войсковые байдаки долго ходили по Кубани и по лиманам, но, по местному положению кордонной линии, даже эти легкие суда не приносили особенной пользы по надзору за действиями неприятелей и не могли препятствовать набегам хищников.

Мало-помалу, гребная флотилия Черноморского войска уничтожилась.

Артиллерия была дана Черноморскому войску князем Потемкиным-Таврическим еще за Бугом, в турецкую войну 1787 года. Она состояла из разнокалиберных медных и чугунных пушек, частью из отбитых у турок, частью из бывших еще в коше войска Запорожского. Из последних семь орудий замечательны по старинным на них надписям.

Первое орудие в 9 пудов 19 фунтов, с обозначением 1706 года. На нем изображены российский герб и надпись:

«По указу Великого Государя и приказу Адмиралтейца Феодора Матвеевича Опраксина, лита на Воронеже в Изюмский полк 1706 году. Мастер Ян Осипов».

Второе орудие 1713 года, в 11 пудов 32 фунта, с изображением российского герба.

Третье орудие 1732 года, в 15 пудов, с изображением российского герба и знака Андреевской звезды, с надписью посредине: — «За веру и верность».

Четвертое орудие 1759 года, в 18 пудов 2 фунта, с изображением российского герба, под которым, как бы на ленте, вычеканены слова: — «Famam extendere factus» (славу стяжать делами), а по сторонам герба запорожских казаков, в барельефе, следующая надпись: «Ее Императорского Величества Малые России, обеих сторон Днепра и войск Запорожских гетман, действительный камергер, Санкт Петербургской академии наук президент, Лейб-Гвардии Измайловского полку подполковник и российских орденов Св. Апостола Андрея и Святого Александра Невского, такогож Польскаго Белого Орла и Голстинскаго Св. Анны кавалер, Российские Империи граф Кирило Григорьевич Разумовский, и при нем заправления генеральною артилериею обознаго войскового генерального Семена Васильевича господина Кочубея».

Такие же надписи, с изображением одного российского герба, вычеканены на:

На этих трех орудиях означено: 1753 г. октября 1.

Вся войсковая артиллерия состояла в заведывании войскового пушкаря, до сформирования в войске штатных артиллерийских частей.