Собрание сочинений. Т. 2. Стихотворения 1961-1972
вернуться

Слуцкий Борис Абрамович
Шрифт:

«Это — мелочи. Так сказать, блохи…»

Это — мелочи. Так сказать, блохи. Изведем. Уничтожим дотла. Но дела удивительно плохи. Поразительно плохи дела. Мы — поправим, наладим, отладим, будем пыль из старья колотить и проценты, быть может, заплатим. Долг не сможем ни в жисть заплатить. Улучшается все, поправляется, с ежедневным заданьем справляется, но задача, когда-то поставленная — нерешенная, как была, и стоит она — старая, старенькая, и по-прежнему плохи дела.

«Жгут архивы. К большим переменам…»

Жгут архивы. К большим переменам нету более точных примет. Видно, что-то опять перемелет жернов. Что-то сойдет на нет. Дым архивов. Легкий, светлый дым-дымок. И уносит эпоху с ветром. Кто бы только подумать мог? Вековухой и перестарком только памяти вековать, а архивы перестали, прекратили существовать.

КРАЙ ЗЕМЛИ

Ехал бог на белой кобыле, а за ним до края земли небольшие автомобили малой скоростью нас везли. Только там, где земля кончается, раскрывается пропасти пасть. Вот он, автомобиль! Качается перед тем, как упасть. И сперва колеса передние тщетно край земли когтят, а потом колеса последние оскользаются и летят. Край земли, край земли! Дальше некуда. Оторопь на мгновенье берет. И уже нам жить больше некогда. Головою вниз — прямо вперед!

«Люди сметки и люди хватки…»

Люди сметки и люди хватки победили людей ума — положили на обе лопатки, наложили сверху дерьма. Люди сметки, люди смекалки точно знают, где что дают, фигли-мигли и елки-палки за хорошее продают. Люди хватки, люди сноровки знают, где что плохо лежит. Ежедневно дают уроки, что нам делать и как нам жить.

«Не верю в величие величины…»

Не верю в величие величины: большущие сукины сыны с удобством, как солдаты белье, таскают величие свое, величие грязное носят и даже почтения просят… Послушайте мнение мое! Величие планируемое, спускаемое сверху — оно не пройдет проверку. Давайте установим срок, хотя бы в полвека, чтоб миром объявлять мирок любого человека. Давайте памятники сооружать сначала не из металла, чтоб, если после разрушать, не так обидно стало. Как Ленин, который на гипс один ваятелям выдал право. Проверим величие величин,— так ли они величавы.

«Сидя на полу…»

Сидя на полу, а где — не важно и за что — не важно, ясно только то, что на полу — трудно быть величественным. Проверяйте деятелей по тому, как они и выглядят и действуют, сидя на полу. На коне любой дурак державен и торжественен. Что, если ссадить его с седла, попросить его хоть ненадолго разместиться на полу? Что он будет делать и — как выглядеть, сидя на полу?

МАДОННА И БОГОРОДИЦА

Много лет, как вырвалась Мадонна на оперативный, на простор. Это дело такта или тона. Этот случай, в сущности, простой. А у Богородицы поуже горизонты и дела похуже. Счеты с Богородицей другие, и ее куда трудней внести в реестр эстетической ли ностальгии или живописи здешних мест Тиражированная богомазом, богомазом, а не «Огоньком», до сих пор она волнует разум, в горле образовывая ком. И покуда ветхая старуха, древняя без края и конца, имя Сына и Святаго Духа, имя Бога самого Отца рядом с именем предлинным ставит Богородицы, покуда бьет ей поклоны, воли не дает наша агитация и ставит Богородице преград ряды: потому что ждет от ней беды.

«Жалкие символы наши…»

Жалкие символы наши: медом и молоком полные чаши. Этого можно добиться, если в лепешку разбиться. Это недалеко: мед, молоко. Скоро накормим медом и напоим молоком всех, кто к тому влеком. Что же мы дальше поставим целью. Куда позовем?

ПРЕДЕЛЫ РАЗУМНОГО