— Но я еще не закончил. — С этими словами он опустился перед ней на колени и поцеловал ее лодыжку.

Мадлен негромко вскрикнула, когда губы Гейбриела принялись прокладывать дорожку из поцелуев вверх по ее бедрам. Они были гладкими и невероятно красивыми. Пройдя полпути, Гейбриел взял Мадлен за колени и слегка раздвинул ее ноги. Мадлен противилась лишь мгновение, но потом открыла дорогу в самое средоточие своей страсти.

Гейбриел отстранился.

Глаза Мадлен расширились от возбуждения и неуверенности.

— Думаю, тебе понравится.

Ответом послужил румянец, окрасивший ее грудь, а потом медленно заливший лицо. Но Мадлен не отстранилась и не отвела взгляда. Только не она.

— Я в этом не сомневаюсь.

Гейбриел наклонил голову и попробовал ее на вкус. Несколько легких прикосновений языка, и Мадлен судорожно вцепилась в его волосы.

— Гейбриел!

Внезапно Мадлен замерла, и имя Гейбриела снова вырвалось из ее горла протяжным криком. Она запрокинула голову и впилась ногтями в его плечи.

Гейбриел же наслаждался каждым прерывистым сто ном, сопровождавшим взлет его Мадлен на вершину наслаждения.

Он подхватил ее на руки, и она улыбнулась ему, а потом благоговейно расслабилась.

Она была самим совершенством.

Его Мадлен.

Мадлен немного посидела, прижавшись к груди Гейбриела, а потом отстранилась. Ее рука скользнула вниз и погладила свидетельство его возбуждения.

— Теперь моя очередь.

Мадлен знала, что Гейбриел попытается ее остановить, но не желала повиноваться. Впервые в жизни ей хотелось использовать свое искусство не ради выполнения какой-то порученной миссии, а ради простого земного удовольствия.

Тело Мадлен начало пульсировать от сладостного предвкушения, когда она попыталась соскользнуть с колен Гейбриела. Но он удержал ее, обхватив за талию.

— Ты не обязана, — прошептал он, и его руки обхватили грудь Мадлен. Тепло, медленно разливавшееся по ее жилам, вдруг превратилось в расплавленный огонь.

— Знаю. Но я хочу.

— А ты уверена, что больше не хочешь этого? — Рука Гейбриела коснулась пульсирующей плоти Мадлен, отвлекая ее от цели. Она шептала его имя снова и снова, по мере того как он увлекал ее на вершину сияющей горы, а потом низвергал вниз.

Наставники учили Мадлен всегда употреблять в постели ласковые прозвища. Делалось это для того, чтобы не выкрикнуть в самый неподходящий момент имя другого мужчины, которое надо сохранить в тайне.

Но имя Гейбриела само соскальзывало с языка Мял пен. Это было так же естественно, как дыхание.

Вместо того чтобы раздумывать над этим весьма тревожащим ее обстоятельством, Мадлен спрыгнула с колен Гейбриела, прежде чем он снова успел ее остановить.

— Перед тем как меня так грубо перебили, я говорила…

— Грубо?

Мадлен улыбнулась.

— Приятно.

— Приятно?

Мадлен рассмеялась и увернулась от попытавшегося схватить ее Гейбриела. Если он ее поймает, у нее не будет возможности доставить ему удовольствие, а Мадлен ужасно этого хотелось.

— Невероятно изысканно.

Гейбриел сидел на бортике фонтана с вздымающейся грудью.

— Уже лучше.

— Я хочу доставить тебе удовольствие, Гейбриел.

Он судорожно выдохнул, и на его руках, крепко вцепившихся в бортик, явственно проступили тугие мышцы.

— Мадлен, я не ждал этого от тебя. Я не думаю о тебе, как о…

Мадлен прервала его рассуждения поцелуем.

— Ты в самом деле собираешься мне отказать?

Гейбриел с минуту изучающе смотрел ей в глаза, а потом выдохнул:

— Я не настолько благороден.

Мадлен жестом пригласила его встать на ноги, расстегнула брюки и стянула их вниз. С истинно женской улыбкой наслаждения Мадлен взяла в руку шелковистую тугую плоть и провела по ней пальцами. Гейбриел сжался от напряжения. Если бы не пульсирующий под ладонью Мадлен жар, его можно было принять за мраморную статую. Очень соблазнительную статую.

Мадлен опустилась на край фонтана, обхватила тугую плоть мужчины губами, а потом отстранилась.

— Разве ты не рад, что я не леди?

Но Гейбриел, казалось, лишился дара речи. Он не произносил ни слова, лишь время от времени с его губ срывался стон. Мадлен быстро научилась читать его тело. Сжатые кулаки. Напрягшиеся ягодицы. Вибрацию тугих мышц на животе. Все это помогало Мадлен в поиске наиболее чувствительных мест на его теле, предпочитаемого им ритма и ощущений.

Мадлен тщательно запоминала каждое новое открытие, прибавляя его к своему и без того богатому арсеналу и сводя Гейбриела с ума. Опыт подсказал ей, что он вот-вот взорвется, и она на мгновение отстранилась, но лишь для того, чтобы возвести его на вершину блаженства.