Мадлен не лгала, когда сказала, что все эту нужно ей самой. Ей нравилось ощущение тугой плоти в руках, нравилось ощущение собственной власти над этим мужчиной.

А еще ей ужасно нравилось, что он смотрел на нее так, будто никогда не видел в своей жизни ничего подобного. Мадлен не испытывала тщеславия из-за своей красоты. Но Гейбриел заставлял ее двигаться по залу с горделивой улыбкой на устах.

Мадлен боялась, что никогда не насытится Гейбриелом, и поэтому ласкала его страстно и изысканно. Только ее искусство заставило Гейбриела наконец прервать молчание. Он в последний раз подался вперед, и имя Мадлен вырвалось из его горла сдавленным стоном, от которого чувственная дрожь пробежала по ее спине.

Когда Гейбриел замер, Мадлен медленно отстранилась от него. Палец мужчины коснулся ее щеки в неспешной ласке, после чего он надел брюки и поднял с земли тогу Мадлен и свою одежду.

Теперь, когда снедавшее ее желание было наконец удовлетворено, Мадлен ощутила холод и зябко повела плечами. Она встряхнула перепачканную тогу и поспешно натянула ее на себя.

Странно, но за все десять лет своей работы Мадлен никогда не оставалась с мужчинами, которых соблазняла. Средства, которые она подмешивала им в напитки, действовали через несколько минут, погружая их в глубокий сон. Мадлен оставляла их, прихватив в собой информацию, за которой ее и посылали.

И все же робость никогда не была ей присуща, поэтому она улыбнулась Гейбриелу.

Однако улыбка быстро померкла. Глупая сентиментальность тоже была не в ее характере. Да, Гейбриел испытывал к ней теплые чувства, но не более. Зачем выдумывать?

Кроме того, он ни за что не примет ее назад, когда она продаст свою девственность. И несмотря на то что ей действительно было что продать, невинность она потеряла много лет назад.

Она была проституткой.

Разве этим не все сказано? Разве она только что не доказала это?

Нет, их занятие любовью не было бездушным, чисто механическим, но Мадлен даже под страхом смерти не согласилась бы выяснить, каким именно оно было.

— Все, неудовлетворенность больше нам не мешает. — Однако Мадлен знала, что это ложь, несмотря на то, что слова все же слетели с ее языка. Ей хватило одного взгляда на Гейбриела, чтобы желание вспыхнуло с новой силой. — Мы достаточно взрослые, чтобы доставить друг другу удовольствие, но при этом не позволить ему смешать наши планы.

Гейбриел сжал губы.

— И после того, что случилось, ты спокойно возобновишь свой аукцион?

Мадлен пригладила подол тоги.

— Ты же знаешь, что я не собиралась его останавливать.

Она направилась к дому, прежде чем Гейбриел успел что-либо возразить.

— Стало быть, ты хочешь все рассказать этому полицейскому, — произнес Йен и еще раз приподнял крышки на стоящих на столе блюдах. — Кентербери меня недолюбливает, или ты всегда так питаешься?

Мадлен схватила с тарелки друга половинки яиц, которые он туда положил.

— Если не нравится, можешь не есть. Никто же не заставляет.

Йен хмуро придвинул тарелку к себе и запихнул яйца в рот.

Клейтон смиренно наблюдал за перебранкой друзей, намазывая хлеб маслом так же тщательно, как делал все в своей жизни.

— Йен сказал, что Хантфорд рыскал по твоему дому несколько дней назад.

Мадлен кивнула. Это почему-то совсем ее не удивило.

— Думаешь, я позволила бы себе заснуть, если б в моем доме хранилось что-то компрометирующее?

— С чего это ты вдруг решила обнажить душу? — спросил с набитым ртом Йен.

— Ты ошибаешься, полагая, что после этого он станет думать о тебе лучше. В глазах англичан женщина-шпионка хуже проститутки, следующей за армией, — заметил Клейтон.

— Мне безразлично его мнение. — Точка зрения Гейбриела, напротив, лишь все усложнит.

По просьбе Клейтона Мадлен трижды рассказала друзьям о двух других покушениях на ее жизнь и дословно повторила угрозы мужчины, приставшего к ней на балу.

Нож замер в руке Клейтона.

— Почему я не слышал об этих новых нападениях? — Его мрачный взгляд мог означать любые эмоции — от гнева до чувства вины, и Мадлен подозревала, что сейчас он испытывает и то и другое. Даже она зачастую не способна была прочитать мысли своего Друга.

Мадлен отхлебнула чаю, обдумывая вопрос. Она ничего не сказала друзьям, потому что Гейбриел все знал, и этого казалось достаточно. Странно. Она давно уже доверяла Клейтону разбираться в самых запутанных ситуациях, а Йену — планировать пути выхода из них.