Мадлен заставила себя взглянуть на Гейбриела. На его скулах заходили желваки, а губы слегка скривились.

Мадлен дважды сглотнула, но жжение в горле не прошло. Хорошо. Теперь он больше не будет докучать глупостями о ее внутренней красоте и неиспорченности.

В какой-то степени ей стало проще. Она рассказала Гейбриелу о своем прошлом шпионки, но скорее всего он никогда не задумывался об этом всерьез. Теперь же он окончательно убедился, кем она являлась на самом деле. Когда правда явилась ему в образе побагровевшего от ярости и брызгающего слюной генерала.

— Как вы узнали, что я в Лондоне? — спросила Мадлен.

Айнхерн пожал плечами.

— Хочешь получить информацию? Так почему бы тебе не раздвинуть ноги и…

Удар кулаком в лицо оборвал Айнхерна на полуслове, и он рухнул на пол.

Гейбриел пнул обездвиженного генерала носком ботинка.

— Я заберу его в тюрьму.

— Нет. Сначала я должна выяснить, как он догадался, что встречался со мной в прошлом. Отвезем его ко мне домой, и Йен вытянет из него информацию.

— Станет пытать?

Мадлен покачала головой:

— У него другие методы. Более надежные.

Гейбриел бесцеремонно перекинул генерала через плечо.

— Жаль. А я-то хотел посмотреть, как его будут резать на куски.

Они спустились по лестнице, забрав по дороге Йена и Клейтона.

К счастью, в этой части Лондона извозчики не задавали вопросов, даже если их седоки везли с собой бездыханное тело.

Мадлен не сводила взгляда с комнаты, где закрылся Мэддокс с генералом. Гейбриел встал перед ней, но она отвернулась. К его разочарованию, она не дала ему шанса заговорить с ней, пока они ехали из таверны к ее дому. Вместо этого она всю дорогу гордо задирала подбородок, всем своими видом показывая, что ей совершенно безразлично мнение Гейбриела.

Но она же не сможет избегать его вечно.

Как он и предполагал, спустя несколько минут Мадлен все же посмотрела на него. После этого ее взгляд перекочевал на Кемпбелла.

— Пожалуй сниму с себя это уродство. — Мадлен указала на свое кричаще яркое платье.

Гейбриел поймал ее за локоть.

— Позволь тебя проводить.

— В ее комнату? — В голосе Кемпбелла послышалось неодобрение.

Подбородок Мадлен вздернулся еще выше, но в голосе сквозило смирение.

— Все в порядке, Клейтон. Я не настолько добродетельна, чтобы меня защищать.

Мадлен направилась в комнату, в которую переселилась после пожара. В ее вычурном убранстве преобладали персиковые и белые тона, и подходила она Мадлен не больше мрачной спальни бывшего хозяина дома. Ей необходима была комната с видом на улицу. Только тогда она смогла бы расслабиться. Удобное кресло рядом с камином… Гейбриел представил ее в своей собственной спальне. Черт, теперь ему будет еще сложнее заснуть в ней.

Мадлен потянула за ворот платья.

— Что ты хочешь?

Платье было настолько ей велико, что без труда соскользнуло с плеч. В глазах Мадлен горел вызов. Она хотела, чтобы Гейбриел был шокирован, или того хуже — остался равнодушен.

Но Гейбриел предпочел откровенность. Он одобрительно осмотрел фигуру Мадлен, прежде чем перевести взгляд на ее лицо.

— Айнхерн негодяй.

Мадлен намеренно соблазнительно покачивала бедрами, когда подошла к фарфоровому тазу и принялась стирать с лица помаду и румяна.

— Но весьма правдивый. Ничего не утаил.

Гейбриел всегда принимал бросаемый ему вызов, но на сей раз ему не хотелось отвечать.

— Я не стану судить о тебе на основании его слов. Мадлен, грустно улыбнувшись, направилась в гардеробную.

— Почему? Глупо игнорировать факты. — Она вернулась, неся в руках платье цвета шалфея.

— Я не игнорирую факты. Просто оцениваю их по достоинству.

— Хочешь, расскажу сколько было таких же, как Айнхерн? Скольких я соблазнила? Скольким позволяла целовать и ласкать себя?

— Я бы предпочел этого не знать. — Гнев пульсировал в висках Гейбриела при мысли о том, что Мадлен пришлось перенести, но он старался держать себя в руках. — Но если ты пожелаешь выговориться, я тебя выслушаю. Твой рассказ не изменит моего мнения о тебе.

Мадлен взглянула на Гейбриела со смесью страха и жалости, а потом отвернулась и принялась надевать платье.

— Скольких солдат ты спасла, разоблачив Айнхерна? — спросил он, заходя сзади, чтобы застегнуть пуговицы платья.

Мадлен молчала, еле заметно дрожа.

— Ты казнишь себя за все те отвратительные вещи, что тебе пришлось делать. Но вспомни, сколько людей обязаны тебе жизнью.

— Жизнь — это не весы, Гейбриел. — В голосе Мадлен больше не звенел вызов. — Добрые дела не сбрасывают со счетов плохие.