Сновали по тротуарам пешеходы, и, несмотря на то что каждый торопился по своим делам, многие из них оглядывались вслед Эле, как и все, возвращавшейся с работы. Неожиданно, возле одной из бесчисленных брам, каждая из которых вела в глухой внутренний дворик, Элю остановил простой сельский парубок.

— Пани, я перепрошую…

— Чего тебе?

Эля остановилась и недоуменно посмотрела на хлопца.

— Я з села, пани… — смущенно сообщил парень. — Привез кое-чего… Продавать. Може, пани подывляться? В мене там и свижина е…

— Да? А где? — заинтересованно спросила Эля.

— Та ось туточки, в браме, — махнул рукой селюк и добавил: — Подвода в мене. Я на базар не успел, то хочь пани щось возьмут…

— Тут, говоришь? — Эля заглянула в проезд и, углядев в глубине селянский воз, сразу же согласилась. — Ну что ж… Пойдем посмотрим.

Эля спокойно вошла в полусумрак проезда, и вдруг чьи-то руки крепко охватили ее сзади, потной ладонью закрыли рот и силой впихнули в боковые двери, явно ведущие в какой-то темный подвал. Отчаянное сопротивление Эли оказалось тщетным, ее грубо поволокли вниз по ступенькам, и довольно быстро она очутилась в маленьком, слабоосвещенном помещении.

Больше всего ее поразило то, что пол и одна стена комнатушки была прикрыты двумя роскошными коврами. В первый момент Эля даже растерялась от такого несоответствия, но уже в следующий момент, едва ей отпустили рот, еще не в силах понять, что случилось, и просто не помня себя от возмущения, она, глядя во все глаза на ковровые узоры, отчаянно выкрикнула:

— Что вы себе позволяете? У меня муж офицер!

— А-а-а, москальска подстилка! — дико прогоготал сзади нее кто-то невидимый и сразу громко приказал: — А ну, хлопцы, докажем красуне, що наши хлопцы не хуже!

С Эли принялись грубо срывать одежду, она отчаянно рванулась и вдруг увидела рядом с собой голых мужиков. Эля зашлась криком, но ей снова заткнули рот, и теперь в подвале было слышно только сопенье, которое все время сопровождалось чьими-то четкими указаниями.

— Раздевай ее, хлопцы… Рот не давай открыть… Снимай все… Осторожно, не рвите вещи…

Отчаянное сопротивление ничего не дало, и за каких-то пару минут обнаженная Эля была притиснута четырьмя совершенно голыми парнями к висевшему на стене ковру. Неожиданно вспыхнул яркий свет, и тот же спокойный голос приказал:

— Растянить ее ноги!.. Шире!.. Ще шире!.. Пристрасти бильше, хлопци… Пристрасти… Так, добре… Отпускай дыхалку!

Прижатая к лицу ладонь тут же куда-то исчезла, и едва не задохнувшаяся Эля, не в силах крикнуть, могла только хватать широко открытым ртом сырой подвальный воздух. Блеснула вспышка, и раздался новый приказ:

— Так, хлопцы, теперь тягнить нижче… Кладить на пол!

Из последних сил Эля рванулась, и вдруг на весь подвал прогремел окрик:

— Вы что вытворяете, сволочи!

Послышался хряский удар, кто-то всем телом влип в стену и отчаянно завопил:

— Пане пидхорунжий!.. Пане пидхорунжий!..

— Цо пидхорунжий? Цо, пся креф! Ублюдки! Сволочи! Прекратить немедленно!.. Вы не жолнежи! А-а-а, сакрамента!..

Яркий свет мгновенно погас, и подвал снова погрузился в полутьму, где едва можно было разглядеть, как чья-то огромная фигура металась по подвалу, заполняя собой почти все пространство. Элю, сжавшуюся в комок, затолкали в угол, и кто-то ткнул ей в руки смятое платье.

— Одягайтесь, пани… И швыдче!

В полуобморочном состоянии Эля кое-как натянула одежду, и человек, только что разогнавший неудачливых насильников, решительно взял ее под руку.

— Идемте…

Куда они шли, Эля из-за темноты понять не могла и покорилась своему спасителю, который на ходу говорил ей, все время путая русскую и польскую речь:

— Пани, я вшистко розумем… Извинить это невозможно! Но поймите меня. Через ту войну жол нежи превратились чорти во что… Але, на ваше щенце, я успел вчасно… Надеюсь, они вам ничего не сде лали?

— Ничего… — машинально ответила Эля и вдруг спохватилась: — Куда вы меня ведете?

— Успокойтесь, — человек уверенно вел Элю дальше. — Ничго плохого больше не будет. Смотрите, мы пришли…

И действительно, Эля разглядела ступеньки, в конце которых четко выделялись очерченные дневным светом дверные щели.

— Теперь слушайте, — человек остановился. — Что могло произойти, вы понимаете. И считайте, что ничего не было. От нас никто ничего не узнает, да и промолчать об этом тоже в ваших интересах. Кто мы, что мы, забудьте! И помните, пока вы молчите, вы в безопасности. Вам ясно?