— Звучит невероятно, и даже если существуют мистики, достигшие столь небывалой мощи благодаря святости, причем здесь черная магия?

— Покуда будем говорить не о черной магии, одно упоминание о которой кажется тебе смехотворным, но о так называемом Пути Левой Руки. У него тоже имеются адепты и, если святые тибетские мудрецы оберегают и постигают Путь Света, приверженцы Темного Пути... Слыхал когда-нибудь о чудовищном культе ву-ду, возникшем на Мадагаскаре, терзавшем Африку несчетные столетия, распространившимся посредством работорговли до Вест-Индии, да и твоей родной страны, между прочим?

— Слыхивал. Оживление покойников. Делают несчастных мертвецов вурдалаками, или в подобном роде... Негры и поныне дурачатся с этой пакостью в Южных Штатах, — а прикидываются христианами. Только неужели Саймон, образованный человек, серьезно занялся бы всякими дурацкими ву-ду, мумбо-юмбо, или как их там?

— Не в столь примитивном виде, mon ami. Служение злу насаждалось не только неграми, — богатые, образованные, как ты выражаешься, белые люди тоже алчут временами еще большего богатства — или власти. В Париже эпохи Людовика Четырнадцатого, когда средние века остались позади, чернокнижие буквально бушевало. Отравительница Ла Вуазен, как доказали, раздобыла полторы тысячи детей для ужасного аббата Гибура, который приносил малышей в жертву, совершая обряд черной мессы. Он перерезал ребенку горло, собирал кровь в кощунственную чашу, а затем изливал на тело посвящаемого в сатанинский культ. Я говорю об исторических данных, Рекс, — почитай отчеты коронного суда, перед ним предстали двести сорок шесть мужчин и женщин, участвовавших в самой невообразимой дьявольщине.

— Возможно. Звучит устрашающе, но ведь это стряслось невесть как давно.

— Если просишь более современных сведений, вот полностью и неопровержимо засвидетельствованное дело князя Боргезе. Он сдал в долгий наем свой венецианский дворец. Аренда истекала к 1895 году, но обитатели палаццо о том позабыли. Князь объявил о намерении вселиться назад, новые жильцы воспротивились, и Боргезе явился выселять строптивцев при помощи полиции. Угадай, что обнаружили во дворце?

— Бог знает, — помотал головою Рекс.

— Капище, сооруженное сатанистами. Главный зал обустроили на дьявольский лад, затратив, по-видимому, громадные деньги. Стены от пола до потолка обтянули алым и черным бархатом, на окна приспособили тяжелые шторы тех же цветов, дабы отрезать доступ дневному свету. В дальнем конце зала висел гобелен с колоссальной фигурой Люцифера, возвышавшейся надо всем окружавшим. Пониже воздвигли алтарь, полностью оснащенный для совершения адской литургии: черные свечи, сосуды, хрустальные шары — не позабыли ничего. Мягкие коврики, роскошные кресла, шитые алым и золотым, дожидались участников кощунственного действа... Много любопытного сыскалось, лучше и не упоминать за полночь.

Де Ришло ударил по столу стиснутым кулаком.

— Я излагаю факты, Рекс, — факты, слышишь? Голые, достоверные факты, которые могут подтвердить ныне здравствующие свидетели. Невзирая на электричество, поезда, аэропланы, автомобили, несмотря на скептицизм современников, силы тьмы остаются действенными, и находятся извращенные людские натуры, готовые поклониться им ради собственных нечестивых целей. Во всех крупных городах Азии, Европы и Америки. Обеих Америк.

Загорелое лицо Рекса неожиданно побледнело.

— И вы считаете... бедняга Саймон увяз в именно в этой мерзости?

— Считаю? Знаю! Убежден! Не настолько же ты увлекся девицей, чтобы и внимания не обратить на остальных? Альбинос. Человек с заячьей губой. Евразиец, у которого уцелела только левая рука. Они поклоняются дьяволу — все до единого.

— Но ведь не девушка же! Не Танит! — воскликнул Рекс, подымаясь на ноги. — Ее наверняка втянули в грязное дело, как и Саймона.

— Возможно, возможно... Последнее доказательство обнаружилось в плетеной корзине. Сборище намеревалось приступить к древнему ритуалу, подобно колдунам, занимающимся ву-ду, — принести в жертву адскому владыке черного петуха и белую курицу... А потом... Да!

Герцог обернулся, услыхав осторожный, легкий стук в дверь.

— Ваша светлость, — Макс, возникший в дверном проеме, церемонно поклонился, — прошу прощения, но я вынужденно взял эту вещь в спальне и подумал...

На вытянутой ладони лакея лежала маленькая золотая свастика.

Словно пантера, де Ришло метнулся к порогу, отшвырнул Макса и вылетел из библиотеки.

— Саймон! — кричал он, устремляясь по коридору, — Саймон, остановись! Замри на месте, я приказываю!

Но когда герцог достиг спальни, лишь разобранная постель и разбросанное по полу нижнее белье указывали на недавнее присутствие Саймона Аарона.

Де Ришло широкими шагами возвратился в библиотеку и отобрал у слуги усыпанную драгоценностями свастику. Серые глаза герцога сверкали пламенем, не сулившим ничего хорошего.

— Как тебе достался этот предмет, Макс?

— Я снял его с шеи господина Аарона, ваша светлость.

— Что-о?

— Он позвонил, ваша светлость, и заказал чашку крепкого бульона. Пришлось поторопиться, но господин Аарон уже спал, когда я доставил требуемое. Чуть подноса не уронил, право слово! У господина Аарона вывалился во сне язык, лицо почернело и начинало распухать. Я увидал, что шея вздулась — какой-то шнурок впивался в горло спящему, душил его прямо на моих глазах. Мечусь, хватаю маникюрные ножницы, перерезаю — и на пол валится вот это... Я и принес вещицу вам.