Поздоровавшись и присев на скамеечку рядом, я принялась излагать цель моего визита. Меня внимательно слушали. Минут за двадцать я в целом обрисовала свою проблему и примолкла. Наступила тишина. «Мумия» продолжал внимательно на меня глядеть, я даже засмущалась. Растерянно уставилась в окно. Из него просматривались кроны деревьев и небо в редких белых облаках. Дабы как-то разрядить молчание, я изрекла:

— А я где-то слышала, что «феррари» бывают только красного или желтого цвета. А у вас вот зелененькая.

Я опять замолчала, вспомнив, что у парня уже никакой машинки нет, ни зеленой, ни серо-буро-малиновой.

Но мое замечание неожиданно вызвало у «мумии» смешок:

— Так в том-то и прикол! Я свою ласточку специально в Пуссан на перекраску пароходом возил, что б, значит, не как у всех была.

— Ну, насчет «не как у всех» — это ты загнул. Она и так, считай, одна на весь город, — ответила я. А про себя опять подумала: «Была!»

Но «мумия» оживился, даже сделал тщетную попытку сесть на кровати. Я бросилась обкладывать его подушками. Ледок между нами окончательно растаял.

Мы обменялись соображениями насчет нашей родной медицины, остановились отдельно на проблемах больничного питания, помянули ГАИ и дороги. Наконец, мне удалось вернуть разговор в интересующее меня русло.

Несмотря на свое незавидное положение, феррарист выказал готовность помочь, уточнив:

— Но взамен ты кое-что будешь мне должна, пупсик.

Я смело заверила:

— Любая твоя прихоть! — Так обещать было нетрудно, поскольку состояние «мумии» являлось гарантией от каких-либо поползновений на мою девичью честь.

— Тогда — бульону куриного домашнего и вообще пожрать по-людски. И покурить.

Сигареты у меня были. Я сунула одну из них ему в рот и щелкнула зажигалкой. Парень затянулся и от удовольствия закатил глаза.

Пришлось страховать, пока он курил. Проще говоря, придерживать сигарету и стряхивать пепел. Потом я открыла окно и проветрила палату.

После этого «мумия» сообщил, что искомый диск, взятый им в прокате, лежит у него дома на пластиковой полочке возле компьютера, а ключи от квартиры здесь, в тумбочке.

В общем, программа дальнейших действий была мне ясна. Пообещав парню сегодня же вернуться вместе с ключами и бульоном, я поторопилась к машине.

Для начала заехала в шашлычную и заказала сварить куриный бульон, сказав, что заберу его через сорок минут. Потом опять взгромоздилась в джип и порулила к дому феррариста.

Поднявшись на этаж, я достала выданные мне ключи. На связке их было штук восемь. А на двери — лишь два замка. Значит, будем подбирать.

По очереди я совала ключи в скважины замков, наваливалась всем телом на дверь, чертыхаясь при этом.

Естественно, подошел только последний ключ. Глазки всех трех соседских дверей прямо-таки буравили меня бдительными взглядами. Я готова была к объяснениям, но из дверей никто так и не показался.

Войдя в квартиру, я была ошарашена тем, что в ней увидела. Точнее, тем, что ничего не увидела — ни стола, ни шкафа, ни компьютера, ни полочки, ни дисков. Квартира была абсолютно пуста! На полу валялись обрывки каких-то афиш, а посредине единственной комнаты как-то неожиданно красовался сверкающий черный «харлей».

Охнув, я села прямо на пол. Это что ж такое? Ограбление, что ли? А почему тогда здесь «харлей»? Это как понять? И где, в конце концов, этот чертов диск?

Мои размышления на полу прервал настойчивый звонок в дверь. Охая и чертыхаясь, я открыла засов. Дальнейшее ошеломило меня стремительностью. В дверь ворвалось с полдюжины автоматчиков в касках и бронежилетах поверх милицейской формы. Меня в секунду скрутили и положили на пол вниз лицом. В спину мою больно уперлись дула автоматов. Хорошо, хоть под щекой у меня оказался один из обрывков валяющихся афиш, а то пришлось бы холеным лицом в обшарпанный пол вжиматься.

Небольшая прихожая оказалась заполненной людьми. Лежа на полу, я растерянно дышала запахом сапог и пыли. Наконец, суровый голос велел мне показать документы.

Я опасливо подняла голову. Картинка была еще та! Дюжие ребята кружком толпились вокруг меня, несчастной и растерянной. При этом все они упорно наставляли на меня свои автоматы. На лицах их читалась боевая решимость и готовность биться co мной до смертельного исхода. Я не удержалась и съязвила:

— Ладно, не бойтесь, не трону!