Виновато поглядывая в мою сторону, Маришка вкатила сервировочный столик:

— Ой, Ольга Сергеевна! Вроде ничего и не изменилось, а как-то сексуально так стало!

Где это, интересно, ей сексуально стало? Губами, непослушными от заморозки и ледяного компресса, я потребовала:

— Зеркало тащи!

Маришка услужливо протянула мне кокетливое зеркальце. Ну, честно говоря, и правда, было неплохо, чуть-чуть припухло, но не так уж заметно.

— Мастерство не пропьешь! — гордо бросила Алка.

— Ладно, — смягчилась я. — Золотые у тебя руки, не буду душой кривить.

— Еще спасибо скажешь!

Примирившись, мы выпили кофе. При этом я категорически отказывалась от печенюшек, а Алка только хихикала:

— Да кончай ты! Ну, есть у тебя формы, да и хрен с ними! Тебе это даже идет. Из-за пяти лишних килограммов портить себе жизнь и лишаться маленьких радостей? Оно того стоит? Один раз живем, не комплексуй!

Была в ее словах сермяжная правда, но ей было легко рассуждать — сколько бы она ни лопала, все время была худышкой. Конституция!

По ходу трапезы подошла еще одна давняя Алкина пациентка — грузинка Нануся. По-видимому, у нее есть более серьезное имя — Нино там или Нано, но Алка все время зовет ее Нануся, поэтому и мы тоже так зовем. Нануся немедленно высыпала на наш кофейный столик килограмма полтора ювелирных изделий.

Они с мужем уже лет десять занимаются ювелиркой. Нануся мотается куда-то за дешевым золотом и всякими там топазами-рубинами-бриллиантами, а муж из этого ваяет в своей мастерской вещички необыкновенной красоты. Потом уже Нануся развозит все это добро по клиентам. Цены, насколько я знаю, у них были вполне приемлемые, а выглядит все наоборот — очень дорого и роскошно. К тому же у Нануси хороший вкус, она штудирует модные женские журналы, изучает в них фотографии изделий современных дизайнеров и направляет работу мужа в нужное русло.

Как было уйти, когда на столе лежала такая красотища?

Мы, как сороки, накинулись на золотишко, разглядывая и примеряя. Алка выбрала себе очередное колечко из белого золота с россыпью самоцветов, очень яркое и какое-то летнее. По сезону, в общем. Мне же очень понравилось кольцо из черного агата, в которое по окружности было врезано золотыми буквами «спаси и сохрани», я попросила Нанусю придержать его для меня на пару недель, в ответ та решительно нацепила его мне на палец и махнула рукой:

— Сможешь когда — завезешь деньги. А носи сейчас, раз душа к нему легла.

Я пыталась отбиться, но она махнула на меня рукой. Мне очень нравилась ее речь, неправильная, с измененными окончаниями, с перепутанными мягкими и твердыми согласными.

— Не боишься столько золота с собой возить? — спросила Алка.

— Ва! — Нануся опять махнула рукой. — Я на машине. И вообще — здесь ерунда. Я дорогие вещи в тепозытарии храну, а те, какие сама ношу, — панимношку дома. Ой, дэвочки! — всполошилась она. — История у меня нехорошая на той неделе была! Вай, сколько слез пролила!

— Что случилось?

— Комплект у меня есть, любимый, Алка, ты знаешь, с черными топазами.

— Ага! — Глаза Алки загорелись. — Кольцо и серьги. Роскошный. И камни огромные — хоть улицу мости, и цвет редкий, я не видела больше такого.

— Так а работа! — Нануся зацокала и гордо пояснила: — Мне Вахтанг его сделал, когда я ему дочечку родила шесть лет назад. Уже и возраст был приличный, и Гарику, старшему, шестнадцать исполнилось, а Вахтанг всю жизнь сетовал, что девочки у него нет, а приданого ей — полный дом. Так я взяла да и решилась.

— Молодец, — хором похвалили мы. — Так а что случилось-то?

— Ну так вот. Собираемся мы с Вахтангом на прошлой неделе в гости к родне. Я, конечно, маникюр сделала, педикюр сделала, прическу на голове уложила, нарядилась и решила топазы эти черные надеть. Серьги-то прицепила, а перстня — нет! Ну всю шкатулку перерыла — нету. Я — в слезы! Вахтанга зову, он тоже все обыскал, не нашел. Горе-то! И кольцо жалко, только это пережить можно. Так оно сразу ясно-то, что его Гарик из дома унес!

Нануся натурально всхлипнула и продолжала:

— Я реву, остановиться не могу. Говорю Вахтангу: это что же за беда такая с нашим мальчиком могла случиться, что он вынужден был на такое пойти? Ведь только институт закончил, машину ему купили, должность хорошую тоже. Что приключилось? Чем помочь?

Подход к проблеме показался мне интересным и очень национальным. Мы, русские, наверное, первым делом устроили бы детям допрос с пристрастием и угрозами, и не по поводу причин нехорошего поступка, а с требованием в первую очередь вернуть унесенное.