— А барахлишко-то куда из дома подевалось? — задал он вопрос по окончании моего повествования и лениво потянулся. Нет, он начинал меня основательно раздражать.

— Я не знаю, — честно созналась я.

— Так подумайте. — Мальчишка взял со стола какие-то бумажки и без всяких пояснений удалился. Дверь за собой запер на ключ.

Возмущению моему не было предела. Я злилась на сопляка, а еще больше — на себя. Лезу в какие-то сомнительные истории, совсем уже заигралась, до кутузки докатилась, позорище!

Следопыт явился минут через пятнадцать. Спешить ему, в отличие от меня, было, видимо, некуда.

— Подумали? — лениво осведомился он.

— Мне не о чем думать! — К этому моменту я окончательно обозлилась. — Теперь твоя очередь начинать думать.

Сопляк даже растерялся:

— О чем?

— О том, что по твоей логике получается, будто я все барахло вынесла, а потом уселась в пустой квартире ментов дожидаться?

— Всяко бывает. — Следователь снова вошел в роль ленивого шерифа. Он уселся за свой стол и закинул ноги на соседний стул. — Вы, дамочка, сильно не умничайте. Я вас сейчас снова в клетку отведу, до утра. Вот увидите, как сильно вам потом захочется все мне пояснить.

— Да я тебе уже сейчас все могу пояснить.

— Это похвально. — Мальчишка убрал со стула свои ноги в пыльных башмаках и повернулся в мою сторону.

— Ты, дурачок, сбегай для начала в больничку, найди хозяина квартиры. Он тебе все и пояснит. Заодно мозги проветришь, может, соображать начнешь.

Следователь побагровел. Н-да, ему еще работать и работать над собой! Для настоящего шерифа выдержки маловато, а вот наглости чересчур. Он снова схватил со стола какую-то бумажку и дунул из кабинета быстрее ветра. И дверь снова запер, придурок.

Я отыскала в сумочке сигарету, а вот зажигалка не нашлась. На подоконнике валялся коробок с единственной спичкой, я чиркнула и прикурила. Пепельница тоже стояла на подоконнике. Я курила у открытой форточки, и в голове моей созрела всего лишь одна, но очень определенная мысль: «Докатилась!»

Когда мальчишка вернулся, я еще не успела докурить. Он совсем офонарел и начал натурально визжать:

— Ты дуру здесь не валяй! Не то я тебя подальше «обезьянника» засуну! Мало не покажется!

И так далее. Я дала ему выговориться и посоветовала:

— Возьми себя в руки. Что ты визжишь, как баба? Некрасиво. Чего злой-то такой?

Мне показалось, что сейчас он меня ударит, но тут, как в кино, распахнулась дверь, на пороге нарисовался молодой красивый армянин в форме подполковника и первым делом наехал на меня:

— Чего весь город на уши подняла? Не могла сама меня затрэбовать?

— Роберт! — выдохнула я: Нет, в голове у меня и правда дырка образовалась. Роберт! Он же со мной в одном дворе рос, мама моя с ним русским языком занималась! Как я могла забыть, что он два года назад вернулся из академии и теперь начальник именно этого райотдела?

— «Робэрт, Робэрт»! — передразнил он и повернулся к онемевшему следователю: — Чего крычим?

Мальчишка стал бледным, ну очень бледным. И молчал.

— Ты ему успэла откусить язык? — осведомился подполковник.

— Если бы я ему откусила язык, то уже померла бы.

— Это почему?

— Он у него слишком поганый, — пояснила я. — И вообще, где ты таких невоспитанных берешь?

Мальчишка теперь уже не дышал.

— Сами бэрутся, большого выбора немае, — неожиданно по-украински закончил фразу Роберт. Полиглот! — Пошли, ворышка!

Мы вышли из кабинета. Я подумала о неудачливом сопливом шерифе, но почему-то без жалости. Хотя я по натуре добрая вообще-то.

В кабинете Роберта я долго писала объяснительную. В ней я ничего не указала про диск. Сообщила лишь о беседе с ферраристом и о его просьбе съездить к нему домой, проверить, все ли в порядке. Заминка вышла с именем и фамилией хозяина квартиры. Но, улучив минуту, когда Роберт оставил меня в кабинете одну, я с его телефона позвонила в приемное отделение больницы, попросила дать мне информацию о пациенте третьей палаты травматологического отделения, попавшего вчера в ДТП. Представилась при этом следователем Кузьминой. Интересующие меня сведения мне выдали в течение трех минут. Могут, когда захотят!

Забрать меня из милиции приехал Сидорчук. Усы его топорщились весьма воинственно, всем своим видом он давал понять, что безнадзорная я дошла до ручки и необходимо срочно принимать меры.

Я была тихой и кроткой. Мне ведь еще предстояло с ним объяснение. Это Роберт не стал вникать в подробности моих приключений, а от Сидорчука так просто не отделаешься.

Мы вышли с Валеркой из отделения. Он держал меня крепко за руку, видно, чтоб по пути я не нашкодила. Мы подошли к его машине, и тут я краем глаза уловила знакомые силуэты. Ну точно — Вадик с Лохматым в пожилой «карине»! Как дурачки, опустили головы до уровня панельной доски и по очереди выглядывают. Конспираторы!