Шрифт:
Нинн поначалу споткнулась, когда он потащил ее к Клетке, но быстро приноровилась к шагу. Они поднялись в Клетку. Вошли внутрь. И дверь за ними закрылась.
Деактивация ошейника заставила Нинн закричать. Она упала на четвереньки. Тот же поток накрыл Лето, рванулся изнутри волной чистой силы. Истаявший вкус ее поцелуя обрел яркость, и он вновь насладился каждым оттенком.
Таков был его дар. Каждый раз, когда ошейник его блокировал, Лето чувствовал себя так, словно лишился руки.
Дар Нинн был призраком, скрытым в ее сознании.
— Не будь у тебя силы, ты не упала бы на колени, — сказал он ей. — Ты не кричала бы, если бы не могла его ощутить. Люди, входящие в Клетку, не чувствуют ничего. — Он смотрел, как она поднимается на ноги, как ее глаза пылают синим огнем. — Надеюсь, тебе понравилось соблазнение, неофит. Перерыв окончен.
Глава 9
Освобождение от удушающей хватки ошейника отозвалось вспышкой силы, дошедшей до глубины ее тела и разума. Каждая ее клетка наполнялась энергией. Энергией, которой ей не хватало. Теперь, после адреналинового всплеска от убедительных слов Лето, ее воля к жизни стала еще сильней. Он был прав. Человек не заметил бы разницы состояний. Женщина по имени Нинн ощущала себя живой и свободной.
Нет,одернула она себя. Я Одри. Я была Одри со времен старшей школы.
А это важно?
Он целовал ее, она ему позволяла, и нечто жуткое всколыхнулось в глубине ее разума.
Она теряла себя.
Даже в лабораториях она не чувствовала себя такой беспомощной, как в тот момент, когда Лето коснулся губами ее губ. Напряженность его внимания была... соблазнительной. Выбивала из колеи. Открывала огромный мир...
Нельзя.
Золотистые искры в его глазах, прикосновения его языка, исследующего ее рот, изрядно ее напугали. Самым ужасным было то, что она ответила. Не сбежала, не стала кричать. Сильное возбуждение подчинило себе все другие чувства. Она отвечала на каждую медленную ласку. Их губы встретились, породив какое-то жуткое заклятие. Ее тело напрягалось и жаждало его способами, которых она и не представляла. То был зов и ответ на древнейшую потребность их рода.
Ту, которую она давно убила и похоронила вместе с Калебом.
Глубина измены потрясла ее. Сердце сбилось с ритма, во рту на корне языка появился отчетливый привкус пепла. Одного этого было достаточно, чтобы прояснить ситуацию с Лето.
Словно она могла это прояснить.
Ей никак не удавалось избавиться от воспоминания о том, как вдыхала воздух его выдоха. Она все время дрожала рядом с ним — не от страха, от обмена эмоциями на глубинном уровне. От его влечения. Она бессознательно отвечала на это его любопытство. Она едва не остановила собственное сердце. Интерес. Поиск. Что он видел, когда смотрел на нее?
А теперь ее тошнило от осознания того, с какой легкостью она отвечала.
Руки и ноги дрожали до самых кончиков пальцев. Не страх. Не ненависть. Благой Дракон, даже не просто похоть. В те моменты, когда он гладил ее по щеке, ей хотелось теплоты. Рядом с этим чудовищем. Раньше такое случалось только в компании кузена, Мэла, и в объятиях погибшего мужа. Любая реакция — какая угодно— на прикосновения Лето была для нее словно выстрел в сердце любимого Калеба.
В этом и заключалась пытка. Она — Король Дракона и должна была сопротивляться. Должна была суметь что-то сделать.И Дар подвел ее, как всегда.
Снова наплыв темноты. Непонятного страха. Горя, которое она не могла определить. Что-то ужасное маячило на горизонте, преследовало ее, как обезумевший шершень.
Мышцы напряглись, кровь бурлила, а она смотрела на своего мучителя — на животное с промытыми мозгами, решившее ее поцеловать.
— Используй логику, Нинн. Ты знаешь, что я прав. В тебе скрыт огромный потенциал, которым ты еще не владеешь.
— Что животное вроде тебя способно узнать о логике?
Он совершенно равнодушно, словно в насмешку над ситуацией, сделал круг головой, рассматривая окружающую их сеть Клетки.
— Животное? А мне казалось, мы заперты тут оба.
— Но ты настолько покорен, что добровольно позволяешь себя запирать. — Она уже не могла остановиться. Закружилась. В голове поднялся торнадо. Она не могла остановиться. Не хотелаостановиться. — Как ты можешь сидеть здесь, в темноте? Ты цирковой урод, а не мужчина. Я знала настоящего мужчину, я любила его, а теперь он мертв — убит — семейкой картеля, которой ты верно служишь. Я смотрю на тебя, и меня тошнит.
Он не среагировал. Даже не стал дразнить ее тем, что она приняла поцелуй.