Возможно, это другое. Слово «ненависть» не отражало то­го, насколько он испугал Нинн, пробудив ее же собственные Возможности. Она была той же, но внутри, под кожей, теперь бурлили совершенно новые потребности. Ее поразило то, как энергия врожденного дара внезапно пробудила в ней сексуаль­ную тягу. Лето казался теперь сильнее, больше, соблазнитель­нее, и ее тело тянулось к нему. Несмотря на то что она совер­шенно четко осознавала, что он предан преступной системе, которой не согласился бы служить ни один достойный человек.

Они приняли боевые стойки. Одри переполняла ярость — она злилась на него, на Астеров, на себя саму. Лето был спо­коен, как никогда раньше.

— Позволь сказать три слова, — голос у него был низким. И снова гипнотизировал. — Посмотрим, не всколыхнут ли они твою память.

— Говори.

Он сделал паузу длиной в три удара сердца.

— Коробка в углу.

Ее кожу обдало холодом. Вспышки. Старых воспомина­ний. Дрожь зародилась внутри и прошла по всему телу.

— Давай же, Нинн. Говори.

— Не могу.

— Я не могу прочесть твои мысли, я не ведьмак Индранан. Говори.

— Некоторые дары слишком опасны. — Собственный го­лос прозвучал как чужой. — Нет. Это не мои слова.

— Эти же слова они сказали моим родителям о моей се­стре Пэлл. Теперь она обречена провести в коме остаток своей жизни. Недолгий остаток. — Он скрестил руки на груди, словно защищаясь. — Они били тебя? Когда силой пытались проникнуть в твое сознание?

— Я не помню. — Одри помотала головой. — А тебя они тоже сломали?

— Да.

Неудивительно, что он так немногословен. Она просто не могла себе представить, кто или что способно сломить Лето из клана Гарнис.

На корне языка собиралась едкая горечь. И снова вспыш­ки. Шепотки, и тайны, и страх болезненными иголками впи­вались ей в веки. Из ее памяти стерли несколько лет.

Лето потянулся, чтобы коснуться ее сжатого кулака. Меж­ду его и ее кожей проскочил электрический разряд. Их взгля­ды встретились.

— Нинн, они отняли у тебя дар. И есть определенные шаги, которые позволят повернуть процесс вспять. Ты это знаешь.

— Позволить какой-то бессердечной ведьме влезть ко мне в голову? Если так, то я чертовски уверена, что ни за что та­кого не допущу. Можно найти способ получше. Усилить тре­нировки.

— У нас почти не осталось времени. — Его злость, в отли­чие от других эмоций, прочитать становилось все легче. Это зависело от способностей Нинн или просто она влияла на его личность не меньше, чем он изменял ее изнутри?

— Значит, я буду использовать это время на полную. То есть посплю. Ты мне позволишь или мы будем продолжать этот спор до утра?

Он поймал ее подбородок, оглядел рану на затылке.

— Кровь все еще идет.

— Она затянется к утру. Не ври, что еще не заметил во мне изменений.

— К лучшему.

Одри вывернулась из его пальцев.

— Мы закончили?

— Хорошо. Предел найден. Четкий и осязаемый. — Он вы­тащил из-под доспеха пакет, размером примерно с кулак, за­вернутый в белую оберточную бумагу. — Держи. Один из охранников хотел тебе передать.

Запах мяты ударил по ней еще одним старым воспомина­нием. Джек с прилипшей к волосам конфетной палочкой. Третье его Рождество, то время, когда любой предмет ярко- желтого цвета заставлял ее мальчика пищать от наивной дет­ской радости.

— Зачем?

Он приподнял брови.

— Чтобы привлечь твое внимание подачками. Как знать, может быть, ты готова стать любовницей охранника, чтобы добиться подарков и привилегий? Или ты предпочтешь за­служить их в бою, с честью, как когда-то решил я? Я отдаю тебе это в качестве напоминания. Доверишься здесь кому-то, кроме меня, и окажешься в дураках. Я всегда предельно чет­ко сообщаю свои мотивы. Эти люди готовы променять что угодно на безделушки и порнографию. Ты выше их.

Она взяла у него пакет. Тебе нужно сделать выбор.Это означало, что ей нужно предельно четко осознавать, из чего она выбирает.

— Тебе дали шанс подержать на руках племянницу?

Он вздрогнул.

— Иногда ты говоришь совершенную ерунду.

— Ответьте, пожалуйста. Сэр.

Долгий выдох. Он просто злится на нее? Устал? Или до сих пор ощущает звенящий эффект от их поцелуя? Бурлящими и потрескивающими в крови разрядами она была в равной степени обязана самому Лето и остаточному эффекту свое­го взрывоопасного дара. Калеб погиб, а ее, черт побери, заводила нездоровая игра сил. Губы Лето. Его с трудом сдерживаемая сила. Его прекрасное мужественное тело и по­разительное самообладание.