«Соули!

Ничего не бойся! Где бы они тебя ни прятали, я найду!

Постарайся не говорить лишнего!

Жду ночи!

Люблю тебя.

Райлен из рода Даоров».

Сердце едва не выскочило из груди, на глаза навернулись слезы. Я прижала заветный клочок бумаги к губам и возблагодарила Богиню за то, что мне хватило ума не отвечать на вопросы Милана и господина Вакирса.

Все будет хорошо. Теперь я в этом убеждена!

Я проснулась от привычного ощущения чужого присутствия и тут же услышала:

– Какой кошмар…

В карцере царила тьма – пришлось погасить оба светильника, милостиво установленных подручным господина Вакирса, потому как света даже одного из них хватало, чтобы озарить всю каморку целиком, а встретиться с призраком тетушки хотелось очень. Вот только голос отнюдь не Тьяне принадлежал.

Всмотрелась в черноту и нервно сглотнула – они начали проявляться. Призрачные мужчины и женщины, облаченные в наряды разных эпох. Один за другим. Вновь и вновь. Три удара сердца, и вокруг целая толпа. О Богиня…

Я села и подтянула колени к подбородку, сжалась, насколько могла. И тихонечко застонала, когда вперед, распихав белесых гостей, выдвинулась знакомая фигура…

– Как это понимать? – строго вопросила Тьяна.

В животе похолодело. Мне вспомнился разговор в резиденции рода Даоров – тетка ведь не только генерала привести обещала, а всех досточтимых родственников. О Богиня! Как я могла забыть? Впрочем… а что я могла изменить?

– Это она? – раздалось над ухом. Басистый голос принадлежал коротышке в военном мундире. Он стоял совсем рядом, и тот факт, что тюремная койка отсекает нижнюю часть туловища, его не смущал.

– Она… – процедила тетушка.

И началось…

– Какой кошмар! – воскликнула худющая как жердина женщина.

– Какой скандал! – поддержала другая – значительно толще и выше.

– Позор! – констатировала третья.

– Мрак! – выдохнула четвертая.

– Просто слов нет, – встрял кто-то из мужчин.

Еще один, у которого слова явно были, открыл рот, но тут же услышал:

– Руф! Не при дамах!

Еще одна женщина, одетая в платье позапрошлого века, тихонечко взвыла, а я… я зажмурилась в надежде обрести хотя бы подобие спокойствия. Бесполезно, сознание затопила паника, щеки ожег стыд. О Богиня…

– Молчать! – басисто возопил Руперт.

В том, что приказ генерала будет исполнен, я и на миг не усомнилась. Но в наступившей тишине мнение самого Руперта звучало совсем жутко.

– М-да… – протянул призрак, еще и языком прицокнул. – М-да…

– Руп, я все объясню! – Тетушка сохраняла спокойствие, достойное королевы.

Ее уверенность заставила меня распахнуть глаза и исполниться надежд. А зря…

– То есть не я, а она, – исправилась Тьяна. И уже елейным голоском, повернувшись ко мне: – Верно, Соули?

Я кивнула. А что еще оставалось?

– И… – нетерпеливо протянула призрачная тетушка.

– И… – поддержал генерал.

И… я осознала, что понятия не имею, о чем нужно рассказать – о тюрьме или беременности. Ведь если амулет не работает, то начинать следует именно с беременности, а если работает… Впервые в жизни стало жаль, что у меня настолько скудные способности к магии. О Богиня…

– Во всем виноват Милан, – выдохнула я. – Это он…

– Твой подельник? – рыкнул возлюбленный тетушки. – Он тебя подставил?

Да, с темой я угадала. Хоть что-то хорошее!

– Он меня похитил.

– Что? – выдохнула призрачная Тьяна.

– Похитил, – не без удовольствия повторила я. Просто вспомнилось, как тетушка нам с близняшками лекцию о хороших манерах читала – вдруг Милану после сегодняшнего тоже «повезет»?

– Кто такой Милан? – спросил генерал напряженно.

Конечно, семья – святое, но…

– Это мой старший брат, господин Руперт. Он служит в Особом отделе при королевской канцелярии. Он запер меня здесь, чтобы защитить от Райлена, которого считает подлецом и негодяем.

В тишине карцера прозвучало многоголосое возмущенное:

– Что?!

– Я пыталась объяснить, что Рай человек честный, но Милан и слушать не захотел. Он намерен добиться публичного разоблачения и высылки Райлена из Верилии.

Кто-то из женщин ахнул, тетушка Тьяна издала стон, а я… Даже не знаю, что на меня нашло, наверное гоблин за язык дернул, но я сказала:

– Еще Милан на лишении титула настаивать будет и публичной порке плетьми.

Тишина, воцарившаяся в камере, была поистине мертвой. И тут мне стало совершенно ясно, что зависимость между эмоциональным состоянием призрака и его возможностями в самом деле прямая…