Шрифт:
– Ты очень красивая, – неожиданно произнес лэрд.
Почему-то комплиментом это не прозвучало. Затем оборотень продолжил:
– Отказаться от выбора зверя болезненно, а ты исчезла. Я начал поиски едва вернул человеческий облик, но тебя не было. Ни тебя, ни твоего запаха, и имя Эллис Утхенем оказалось не твоим.
Лицо лэрда передернулось от злости. А я… я смотрела на него округлившимися от ужаса глазами просто не веря… Не желая верить! Не понимая… не…
– Эллис? – переспросила вмиг охрипшим голосом.
И уютная гостиная с теплом от ярко пылающих дров в камине, с мягким полумраком и чувством защищенности словно отступила, впуская сонм жутких обрывочных воспоминаний: Холодная Аляска… парни с юрфака с которыми я поехала, вместо заболевшей в последний день перед отъездом соседки по общежитию… Студенческий лагерь на берегу озера… Лагерь охотников чуть поодаль… Дик Эванс со шкурой волка в руках, которую он выпросил у странных, мрачных и неразговорчивых охотников… Он вообще всех и всегда уболтать мог, вот и тех уговорил… И шкуру принес, и все ее трогали… Я не смогла – с нее еще капала кровь… А наши перепили пива и смелые в пьяном угаре все перемазались этой волчьей кровью… Один из охотников, вернувшийся за шкурой, как-то странно смотрел на парней…
Ночь… Жуткая, лунная, приближающийся вой… Крики и хрипы влагере охотников… Нападение стаи волков на нас, сонных, перепуганных, выбежавших из палаток… Огромный серебристо-серый волк с жуткими желтыми светящимися глазами…
Меня отвлекла острая боль в ноге – только тогда я осознала, что в ужасе смотрю на Сонхейда, неосознанно пытаясь отползти к краю дивана! Потому что только сейчас я вспомнила, где видела эти глаза! И эту звериную скорость и…
– Ты вспомнила, – лэрд криво усмехнулся.
Я не смогла ему ответить… Перед моими глазами словно воочию жуткое видение – мужчина, орущий от ужаса, его быстрый бег… И серебристо-серый волк настигающий… Прыжок и вцепившись в горло волк выдирает кусок плоти… охотник булькая и захлебываясь кровью падает практически в шаге от застывших от ужаса нас с Диком…
– Ким, без истерик, – как-то угрожающе приказал Сонхейд.
В следующее мгновение в гостиной раздался дикий вопль. Мой. Я заорала так, что оглушила сама себя, вскочила с дивана и, игнорируя жуткую боль в ноге, побежала к двери. Я рвалась к ней со всех сил, я почти добежала, и забилась в сильных руках, подхвативших уже у двери. Я кричала, дралась, царапалась… все что угодно, только бы отпустил, только бы не трогал, только бы…
– Ким, прекрати! – окрик не возымевший никакого эффекта, – Ким,хватит!
Он вернул меня обратно, сел на диван, усадил орущую, вырывающуюся и царапающуюся меня на колени, сжал, как маленького ребенка, пережидая истерику. Не знаю сколько времени так прошло, я, сорвав голос, уже только всхлипывала с подвываниями, Сонхейд продолжал крепко удерживать, в камине потрескивал огонь, за окнами начался дождь…
– Удивительно, – едва я обессилела, произнес лэрд, – сейчас у тебя истерика, а тогда… Удивительно, Ким.
Я всхлипывала, прижатая к его груди.
– Удивительно, – он чуть склонил голову и коснулся губами моего лба, – я искал отважную и смелую девушку, бросившую вызов альфе стаи Северных Гор, а нашел испуганную и замирающую от ужаса. В чем же секрет? Что тебя так изменило, Ким? И эти твои крики по ночам.
Я дернулась, из полулежащего приняла сидячее положение и посмотрела в янтарные глаза Сонхейда. Он нахмурился мгновенно, но я продолжала смотреть, не скрывая ни гнева, ни возмущения, ни ярости!
– Хотите знать, что произошло? – голос снова был хриплым, потому что опять сорвала.
– То есть вы правда хотите знать, что произошло!
Скривившись, лэрд прорычал:
– Не смей смотреть альфе в глаза, Ким!
И вот тогда я сорвалась:
– Да пошел ты, псина блохастая!
Рванувшись, спрыгнула с колен оборотня и теперь стояла, разъяренно глядя на него. Господи – я стояла, смотрела на звереющего монстра и единственная эмоция, охватывающая все мое существо – ярость! Дикая, неистовая, всепоглощающая!
– Два года! – прохрипела я.
– Два долбанных года, урод шерстистый! Два года моей чертовой жизни! Десятки смененных психологов! Лечение в клинике! Срыв за срывом – и это все был ты! Ушлепок! Псих! Волчара драная!
Сонхейд больше не злился. Лэрд в шоке смотрел на меня все округляющимися глазами. А меня понесло окончательно:
– Скотина! – хриплый визг на весь дом.
– Уродская блохастая скотина, лучше бы ты меня там сожрал, чертов ублюдок! Чертов проклятый блохастый ублюдок, два года! Два года, мразь! Сначала каждую ночь, потом дважды в неделю, а после лечения, после проклятого мать его лечения, раз в месяц стабильно!