"Не уходи".

В душе словно что-то оборвалось… опять. Обессилено опустившись вновь на плед, я посмотрела на волка, в его полные просьбы глаза и прошептала:

– Не могу…

Зверь подошел вновь к горке муки, разровнял все лапой и снова принялся писать, чтобы я прочла:

"Не уходи, Ким".

И взгляд, от которого в моей душе все переворачивалось. На глаза навернулись слезы, горло сжало спазмом и я молча отрицательно покачала головой. Зверь вновь подошел к муке, стер написанное и старательно вывел:

"Никогда не просил… тяжело".

Я понимающе улыбнулась, вытерла слезы.

Волк стер и это, чтобы вывести:

"Ты нужна мне… очень".

Прочитав, молча посмотрела на волка. Он дописал:

"Ему тоже".

Моя скептическая усмешка и горький, полный горечи смех. Зверь грустно опустил голову, постоял так, а затем, вновь начал писать. И едва отошел, я прочла:

"Выбор был наш. Искал – он".

С удивлением смотрю на зверя, тот стер и написал снова:

" Ты уйдешь, он погибнет".

– О, да! – не сдержалась я от язвительного восклицания.

– Естественно погибнет, его эта маньячка убьет!

Волк зарычал, метнулся к муке и начал нервно, дергано писать:

"Я не могу сказать, она опасна. Она убивает".

Прочитав, встревожено спросила:

– И тех четверых убила она?!

Зверь вывел: "Да".

Ужас ледяным узором пробежался по спине, мне стало не по себе и очень. Замок, такой уютный, снова казался холодным, злым и опасным.

– Почему ты сам не скажешь Сонхейду? – тихо спросила я.

Волк молча вывел:

"Как?"

– Да хотя бы вот так, мукой, – резонно подметила.

Волк посмотрел на меня, на муку, тяжело вздохнул, подошел, стер

написанное и вывел:

"Обращение только вне замка".

– Засада, – пробормотала я.

Потом подумала и спросила:

– Но сейчас же обернулся.

"Не могу понять как" – последовал ответ. Затем волк написал: "А как?". Знак вопроса получился большой и выразительный. Я смутилась, опустила голову и призналась:

– Кажется, я твоего Сонхейда довела до ручки…

Немного посидела, и не дождавшись от зверя никакой реакции, осторожно посмотрела на него – волк стоял, с приоткрытой от удивления челюстью и огромными изумленными глазами. И едва я на него посмотрела, вновь указал на вопрос: "Как?".

– Да достал он меня! – не сдержалась.

Зверь сел на пол, все так же потрясенно глядя на меня.

– Долгая история, – грустно ответила я.

Подойдя, волк устроился рядом и вновь положил голову мне на колени. На этот раз, не удержавшись, осторожно погладила его голову и едва зверь от удовольствия прикрыл глаза, почесала за ушком, просто очень хотелось. Волк тут же подполз чуть ближе, чтобы я могла и шею погладить. Погладила. И пропуская шерсть между пальцами, задумчиво сказала:

– Ты совсем не страшный.

Зверь фыркнул.

– И в отличие от Сонхейда даже хороший…

Вскинув голову, волк пристально посмотрел на меня, пристально и встревожено, я грустно улыбнулась в ответ.

– Гррр, – прорычало животное.

– Да, он сволочь, – не стала я скрывать, – и я его ненавижу, и…

Вспомнила, что собственно после моих слов о том, как я его ненавижу, Сонхейд и перекинулся в это милое животное…

Подумала что обратной трансформации совсем не хочу и решила завязывать с ненавистью.

Зверь потянулся, лизнул ладонь, и снова уткнулся носом в мое бедро. Дождь закончился, за окнами больше ничего не сверкало, и шум падающей воды сменился шумом листвы на ветру.

Волк вдруг потянулся, встал, подойдя к рассыпанной муке, написал слово:

"Спать".

– Только не в спальне Сонхейда, – не сдержалась я.

Зверь некоторое время смотрел на меня, потом кивнул и пошел к двери, выразительно оглядываясь. Отправилась за ним. Поднялась вслед за оборотнем на второй этаж, а вот свернул он не туда, где меня раньше селили.

Мы прошли до самого конца коридора, свернули к глухой стене и волк, встав на задние лапы, потянул рычаг, замаскированный под держатель для факела. Скрипнуло что-то в стене и сама стена, скрежеща, отъехала в сторону, открывая проход в просторное помещение, где виднелись витражные окна и выход на широкий балкон.

Зверь вошел первый, как-то тяжело вздохнул, затем прошел к выходу на балкон, открыл дверь лапой и посмотрел на меня. Снова подошла к нему, и едва зверь посторонился, вышла на балкон.