– Мы все еще надеемся, но на данный момент есть не слишком много новостей.

– А с Bank of America?

– Они перешли в режим радиомолчания, – после небольшой паузы ответил Беркенфилд.

Для Миллера, который на слух четко распознавал тон, указывавший, что конец близок, эти слова не были слишком уж обнадеживающими. Его команда юристов исходила из предположения, что работа над банкротством была проработкой плана на чрезвычайную ситуацию; никто не ожидал, что Lehman начнет подавать на банкротство немедленно. Но, так как тучи над фирмой сгущались, Миллер решил двигаться дальше. Он сказал Файфу, что, если Lehman будет необходимо подать заявление о банкротстве, подготовка документов займет у них по крайней мере две недели. Можно начать прямо сегодня.

Сразу после полудня он разослал некоторым коллегам и-мейл с апокалиптической темой: «Срочно. Кодовое название: „Равноденствие“[535]. Отчаянно нуждаюсь в помощи по чрезвычайной ситуации».

* * *

Тейн обсуждал стратегию с Питером Краусом, когда позвонил Флеминг.

– Я договорился, – сказал Флеминг возбужденно. – Вы встречаетесь с Льюисом во второй половине дня.

Тейн знал, что эта встреча является хорошей идеей, но была одна сложность. «Полсону это не понравится», – предупредил он Флеминга. Слияние, подумал он, было бы смертным приговором для Lehman, так как оно украло бы единственного потенциального спасителя. Он не знал, что Bank of America снял свою заявку на покупку Lehman.

– Ответственность Полсона – налогоплательщики, – сказал Флеминг, – наша – акционеры Merrill Lynch. У Полсона есть возможность вмешаться. Нам придется его слушать, но мы не должны ждать, что он скажет. Ему может это не понравиться, но, если он не говорит нам, что мы не можем так поступить, если считаем, что это в интересах акционеров Merrill Lynch, мы должны так поступить.

Тейн все еще колебался, желая убедиться, что не ставит компанию под угрозу.

– Я договорился о встрече в 14:30, – сказал Флеминг и осторожно добавил: – Но сначала вы должны позвонить Кену.

– Зачем? – удивился Тейн.

– Потому что он хочет услышать ваш голос, – ответил Флеминг.

– В каком смысле?

– Не знаю, просто скажите ему, что в Нью-Йорке хорошая погода и вы с нетерпением ждете встречи с ним.

– Не понимаю, почему я должен звонить, – снова удивился Тейн.

– Джон, просто позвоните.

– Вы начинаете действовать мне на нервы, – сказал Тейн раздраженно.

– Знаете, это, вероятно, повторится на выходных, – ответил Флеминг, впервые повышая голос на босса. – Но позвоните. Он не собирается лететь сюда, пока ему не позвоните вы.

– О’кей, – согласился Тейн. Они договорились, что встретятся в офисе Merrill через полчаса, чтобы спланировать встречу.

Вскоре после того, как Тейн повесил трубку, к нему подошел Джон Мак.

– Нам надо поговорить, – сказал он тихо. Он не стал уточнять, но было ясно, что они должны поговорить о заключении сделки.

– Вы правы, – сказал Тейн, и они договорились встретиться сегодня же. День переставал быть томным.

* * *

На четвертом этаже Федрезерва Боб Даймонд из Barclays изнывал от нетерпения. Все утро ему казалось, что Lehman и правительство сосредоточены исключительно на Bank of America. Он начал подозревать, что его используют в качестве оправдания для правительства, чтобы они могли выжать из Bank of America более высокую ставку за Lehman.

Но после двух часов дня Даймонд понял, что его предложения могут быть приняты всерьез, когда кто-то из Федрезерва наклеил на дверь конференц-зала Barclays листок бумаги: «Участник торгов». Сотрудники кухни Федрезерва принесли еду. Эти мелочи служили обнадеживающими сигналами.

Тем не менее Даймонд знал, что прежде, чем сделка по Lehman сможет быть совершена, ему предстоит решить серьезную проблему, о которой еще не знали ни Полсон, ни кто-либо в правительстве США. Тем утром его главный юрисконсульт в Лондоне Марк Хардинг сообщил ему по внутренней телефонной связи, что, если Barclays намерен объявить о планах приобретения Lehman, сделка потребует голосования акционеров, которое может длиться от 30 до 60 дней. То есть критически важно, чтобы Barclays нашел способ гарантировать покупку Lehman с момента подписания и до одобрения акционерами, или приобретение будет бесполезным. Без гарантий торговые партнеры Lehman прекратят сотрудничество, быстро отозвав ресурсы. Проблема в доверии: контрагенты должны знать, что есть кто-то, кто стоит за Lehman, так же как JP Morgan встал рядом с Bear Stearns, гарантируя все его транзакции еще до того, как сделка была закрыта. Проблема состояла в том, что юридически без предварительного одобрения акционеров Barclays не мог гарантировать сделки Lehman более чем на 3,5 млрд, а процесс голосования мог затянуться до закрытия сделки.

Полсон и Гайтнер неоднократно намекали Даймонду, что правительство США не собирается помогать, но он не понимал, что это – реальность или игра переговорщиков. Зато все было ясно с британским правительством – оно вмешиваться не будет.

Barclays был нужен большой серьезный партнер, и Даймонд знал, что ему нужно обсудить это с его мозговым трестом, которым руководили председатель Barclays Capital (и сын прокурора Уотергейт) Арчибальд Кокс-мл., главный операционный директор фирмы Рич Риччи и сопрезидент Barclays Capital Джерри дель Миссье. Даймонд также нанял собственного независимого советника Майкла Кляйна, умного бывшего старшего банкира Citigroup. Кляйн ушел в отставку из Citigroup несколько месяцев назад, предпочтя ее изоляции внутри новой команды Пандита, но все еще был в цене. Чтобы не дать ему работать на конкурента, Citigroup согласилась выплатить 28 млн долларов в отложенной компенсации, компенсируя то, что тот потерял бы при увольнении. В обмен он должен был сохранять лояльность в течение всего года. Даймонд, убежденный, что нуждается в Кляйне, позвонил Пандиту в начале недели, чтобы получить временное разрешение на работу на Barclays в условиях крайней необходимости.