Стоит отметить, что, если бы правительство стояло в стороне и ничего не делало во время парада финансовых гигантов, подающих заявления о банкротстве, результатом стал бы катаклизм на рынке гораздо хуже того, который действительно имел место. С другой стороны, нельзя отрицать, что федеральные чиновники, в том числе Полсон, Бернанке и Гайтнер, способствовали рыночным потрясениям рядом противоречивых решений. Они предложили защиту для Bear Stearns и гарантировали Fannie Mae и Freddie Mac, но позволили Lehman обанкротиться по главе 11 только для того, чтобы вскоре после этого спасти AIG. В чем закономерность? Какие были правила? Казалось, правил не было, и, когда инвесторы в замешательстве задавались вопросом, будет ли спасена данная конкретная фирма, позволят ей обанкротиться или она будет даже национализирована, – неудивительно, что они начинали паниковать.

Тим Гайтнер признал это в феврале 2009 года, заявив, что «чрезвычайные меры, призванные обеспечить доверие[754] и уверенность, слишком часто усугубляют общественное беспокойство и неуверенность инвесторов».

Конечно, есть много людей на Уолл-стрит и в других местах, которые по сей день утверждают, что решение правительства позволить Lehman обанкротиться было серьезной ошибкой. «В день, когда Lehman пошел по главе 11, – сказал Алан Блиндер, экономист и бывший вице-председатель Федрезерва, – все и развалилось».

То, что Lehman не был сохранен, было трагедией во всех отношениях – не потому, что фирма заслужила спасение, но из-за ущерба, который в конечном счете ее банкротство нанесло рынку и мировой экономике. Возможно, экономика рухнула бы так или иначе, но банкротство Lehman явно ускорило ее распад.

Ричард Фулд, несомненно, делал ошибки – некоторые из-за лояльности, некоторые из высокомерия, некоторые, возможно, по наивности. Но в отличие от многих персонажей этой драмы, чьим основным мотивом было спасти себя, Фулд, по-видимому, в меньшей степени руководствовался жадностью, чем желанием сохранить фирму, которую любил. Как бывший трейдер, чья карьера была заполнена огромным количеством предсмертных ситуаций и откатов, он по-прежнему был уверен, что сможет пережить и этот кризис.

Несмотря на противоположные заявления, в том, как он подошел к дилемме Lehman, Полсон, похоже, учитывал последствия общественного резонанса по поводу еще одного спасения Уолл-стрит. Один человек, участвовавший в работе правительства в те выходные, разоткровенничавшись, сказал мне: тот факт, что правительство Великобритании сообщило, что столкнется с большими трудностями, чтобы одобрить сделку с Barclays, был «на самом деле странным стечением обстоятельств»: «Нас бы привлекли к ответственности, если бы мы выручили Lehman».

Хотя задним числом ясно, что федеральное правительство должно было предпринять какие-то действия, чтобы поддержать Lehman, учитывая помощь, которую оно было готово предложить остальным компаниям отрасли, как только те столкнулась с бедствием. Верно также и то, что у федерального правительства не было отлаженной системы для свертывания инвестиционного банка, которому грозил крах. Полсон, Гайтнер и Бернанке были вынуждены прибегнуть к тому, что профессор Саймон Джонсон назвал «политикой сделки».[755]

Но сделки в отличие от правил должны быть импровизированными. И поспешные сделки имеют тенденцию по самой своей природе быть несовершенными. Сделки, совершенные в бессонные сессии в Федеральном резервном банке Нью-Йорка или в казначействе, были порождены моментом.

Это осталось незамеченным, но на самом деле панику, быстро распространившуюся по миру, вызвала не судьба американского крыла Lehman Brothers. К его чести, Федрезерв мудро разрешил брокерско-дилерскому отделению Lehman оставаться открытым после того, как материнская компания подала на банкротство, что позволило достаточно спокойно провести ликвидацию сделок в США. Однако за пределами страны было столпотворение. Правила Соединенного Королевства и Японии вынудили закрыть брокерские подразделения Lehman, что заморозило миллиардные активы, принадлежащие инвесторам не только за рубежом, но и в США. Многие хедж-фонды внезапно остались без денег, что вынудило их продавать активы для удовлетворения маржи. Это толкнуло цены активов вниз, что вызвало еще больше продаж.

Вашингтон был не готов к побочным эффектам, поскольку политики, казалось, забыли рассмотреть международные последствия своих действий – упущение, которое дает сильный аргумент более эффективной глобальной координации финансового регулирования.

Впоследствии Полсону, пытавшемуся защитить свои решения, удалось замутить воду, периодически пересматривая причины, по которым не сохранили Lehman. 4 января 2009 года в обзорной статье New York Times Майкл Льюис и Дэвид Эйнхорн писали: «Сначала казначейство[756] и Федрезерв утверждали, что позволили Lehman обанкротиться, чтобы дать понять, что не все опрометчиво управляемые фирмы Уолл-стрит получают государственные гарантии. Но затем, когда начался хаос и люди стали говорить, что позволить Lehman обанкротиться было глупо, они изменили историю и принялись утверждать, что им не хватало юридических полномочий, чтобы спасти фирму».

Как только сделка Barclays провалилась, стало ясно, что у правительства США действительно не было инструментов регулирования, чтобы спасти Lehman. В отличие от ситуации Bear Stearns, в которой JP Morgan использовался в качестве средства, чтобы направить чрезвычайные кредиты в Bear, не было финансового учреждения, способного выступать в качестве канала для государственных кредитов Lehman. Так как Федрезерв уже определил, что у Lehman не было достаточного обеспечения, под которое можно было бы заимствовать как автономной фирме, вариантов фактически не оставалось.