Шрифт:
– Ну вот, например, не знаю, поймешь ли такое:
Стало проще. Просто я не знаю.
Стало легче. В это я не верю.
Слились с раскровленными губами
Чары третьесортных королевен.
Горечь лжи приходится по вкусу,
Как всегда. Чего теперь скрываться?
Стало так податливо и пусто,
Снова захотелось оставаться.
Когда Юрка читает, хоть какой бы ни был пьяный, лицо становится умным и благородно грустным, голос чистым; никогда не забывает строчек, не путается.
Жить, не слушая ни рук, ни откровений,
Жить, не чувствуя страданий. И когда-то
Стать кусочком праведных стремлений,
Чтобы в рай пустили нераспятым.
– Во! Ты чо?! – восклицает Витя. – Держи пять! Ты хоть парень и дерзкий, но – уважаю. За стихи, извини, – уважаю!
Медленно пустеет бутылка, зато говорится много. Спорим о поэзии, о государстве, о длине волос. Я завожу народную песню «По Дону гуляет казак молодой», Витя и Юрка дружно подпевают. Серега занялся картиной. Он работает над ней третий месяц, урывками, сквозь дрожь в руках, но, может, это и к лучшему. Выходит такая вещь! Грубо говоря, нечто среднее между Босхом и Дали, с примесью лучших экспрессий Мунка.
– Серега, подойди, дербалызнем!
Он отрывается от холста, наскоро выпивает и возвращается к работе. Витя просит меня спеть еще.
– «Мороз» теперь, – говорю я, – только вы помогайте.
– Ну, ясное дело!
Восемь часов утра. Мы веселые, шумные, довольные…
– Ребята, мля, как я вас люблю! Эх, мля! Молодые вы, а уважаю! Люблю и уважаю, вот! Ромка, Юрка, мля, давай споем!
– Давай, Витька!
Цыганка с картами судьбу гадала мне:
Дорога дальняя, казенный дом…
Выпито, съедено. Витя пошел домой отсыпаться. Мы с Юркой сидим в креслах, курим. Серега пытается нарисовать мелкую фигурку, но уже не может.
– Всё, перерыв, теперь только напорчу.
Бросил картину, подсел к нам.
– Какие дальше варианты? Лагутин на работу ушел, опоздали. Что, в институт?
Юрка вздохнул:
– Погнали!
Глава третья
Пед
Педагогический институт знаменит. Кого ни спроси в Абакане нашем, учились или учатся в нем. Или собираются поступать. Красивые девушки, солидные юноши, облезлые рок-н-ролльщики, будущие ученые-физики, тайные и явные алкоголики, мелкие наркоманы, очкастые ботаники…
Юрка бросил пед в этом году, я – два года назад, Серегу отчислили после первого семестра когда-то давным-давно. Но почти каждый день мы приходим сюда, чтобы достать деньжат, посмеяться над загруженными студентами, посмотреть на своих одногруппниц, которые не здороваются с нами уже. Наверное, не узнают.
Медленно идем сквозь мутный, ледяной полутуман, оставляем друг другу курить, поскальзываемся, хохочем, поем. Со стороны, думается, мы смешны и противны: один в серой офицерской шинели, женская каракулевая шапка на голове; другой в мало́й, на искусственном меху ушанке и весеннем грязном плаще; на третьем – рваные джинсы, куртка, спортивная шапочка с оранжевым помпончиком.
– О, партизаны полной луны! – встретил нас в фойе Толя Гаецкий с историко-филологического факультета. У него очки и лицо эстета, голос сытого сноба, волосы мыты шампунем, строгое пальто, «дипломат» в руках. – Какими судьбами?
– Слушай, Анатолий, – серьезно, даже сурово начал Серега, – нам крайне нужны десять тысяч рублей!
Гаецкий скривил губки, отмахнулся:
– Да откуда, парни? Сам на мели…
– Пять!
Студент достал из кармана бумажник, порылся в нем. В конце концов протянул тысячу и две двухсотки.
– Только верните! Кстати, Юра, с тебя двенадцать штук, не забывай.
– Угу, угу.
Двинулись на второй этаж. Первая пара уже началась, трудно встретить кого-нибудь.
– Ладно, первый взнос есть. Еще девять тысяч – и можно пожить.
Коридоры пусты, колышутся мягкие, но весомые переливы ученых речей; мы подглядываем в аудитории. Идут рядовые лекции, текут знания изо рта педагога в уши студента. Сами аудитории – этакий амфитеатр, но зрелище слабое; как они все ежедневно могут сидеть так, слушать, говорить – непонятно.
– Это ж моя группа! – шепчет Юрка. – Вон Аленка сидит, она меня когда-то любила, я ей теорию пределов сходящихся последовательностей объяснил.
– Вызови ее! Вызови!
Юрка снял шапочку, пригладил волосы. Постучался в полуоткрытую дверь и вступил в мир познания.
– Здравствуйте. Простите, Алену Яковенко на минутку можно? Очень важно и срочно!
Преподаватель, прерванный на интересной теме, разрешил раздраженно:
– Выйдите, Яковенко, но мы вас ждать не будем.
Алена спустилась с третьего яруса, попала в наши лапы.