На танковых учениях все было подчеркнуто образцово. Но когда раздалась команда «Вперед!» и боевые машины ринулись поражать учебные цели, от удивления я на мгновение онемел. Вместо привычных, положенных по условиям проведения стрельб фанерных мишеней, выкрашенных в защитный цвет, полигонные подъемники представили на всеобщее обозрение ярко-алые силуэты «танков».

Спрашиваю у командира батальона: что же у тебя стрельбы проходят в упрощенном виде? Ведь такие «танки» и «безоткатные орудия» не только за полтора, а за пять километров любой ребенок распознает. А подполковник, оправдываясь, приводит мне экономические выкладки, говорит про стоимость листа фанеры, который разлетается в мелкие щепки после двух-трех выстрелов, о том, сколько этих самых листов надо только на одну стрельбу батальона. Вот и нашли танкисты выход: выделяли на парково-хозяйственные дни «ударные бригады» грузчиков на подшефное швейное предприятие, а за это оно одаривало военных… кумачом. Другие ткани вроде как в дело пошли, а революционный алый материал был не востребован.

На безрыбье, как говорится, и рак рыба. Так и учились танкисты «ложить» снаряды в красные тряпки мишеней. В общем, коррида…

А вот артиллеристы сподобились готовить к бою расчеты самоходных установок непосредственно в парке боевых машин. Топлива выделяют мало, поэтому технари заставили работать отдельные системы и агрегаты боевых машин через… электросеть. И, как на тренажере, дешево и сердито: не покидая парка, наводчики и заряжающие оттачивают навыки согласно штатному предназначению.

Не от хорошей жизни вводятся новшества и в вопросах вождения. На танкодроме основным методом обучения стал «пеший по-танковому». Механику-водителю надевают на голову ящик из-под бананов или апельсинов, в котором прорезана щель, напоминающая ту, в которую солдат смотрит на дорогу в танке. И мотается он пешком по штатным препятствиям танкодрома до тех пор, пока эту самую трассу не пройдет с закрытыми глазами. А по-другому нельзя.

Проехать по тому же танкодрому на боевой машине механик-водитель может только 1–2 раза в полгода. На большее просто нет дизельного топлива.

Вот так и «крутятся» командиры воинских частей, кто как может. Если есть предпринимательская жилка, тогда ты «на коне»: можно и боевую учебу достойно организовать, и казармы подремонтировать. Если соблюдать все запреты, которыми изобилуют приказы вышестоящих штабов, — не миновать нагоняя, а то и лишения должности за «упущения» в боевой подготовке. И основная боевая учеба воинов-северо-кавказцев происходит в настоящем боевом противостоянии реальному противнику в Чечне.

В период активных боевых действий своей инициативой радовали артиллеристы. Что объяснимо, в частности, объективными причинами: в силу, скажем, непогоды авиация и вертолеты зачастую не могут подняться в воздух. Поэтому, исходя из статистики, поражение 80 процентов всевозможных целей в ходе контртеррористической операции на Северном Кавказе — результат работы воинов-артиллеристов.

Кое-что они взяли из опыта Великой Отечественной войны: эффективно использовали так называемое кочующее орудие. По ложбинам самоходная артиллерийская установка скрытно выходила на позицию для стрельбы прямой наводкой и после первого выстрела тут же перемещалась в другое место.

В ходе боев за село Комсомольское (2000 год) появился у «богов войны» новый способ действий: при обнаружении крупного отряда боевиков артиллеристы ведут огонь, постепенно перенося его в глубину по всему фронту. В итоге у боевиков не было никакой возможности укрыться от осколков.

А выучка расчетов установок залпового огня к началу 2001 года достигла немыслимых ранее высот. Реактивщики научились подавлять огневые точки противника одним боеприпасом. Из оружия, замечу, которое предназначено для поражения целей на больших площадях, а не для так называемой точечной стрельбы. Ювелиры, одним словом!

Естественно, все эти наработки артиллеристов были подчинены одному жесткому правилу, востребованному самой войной: без предварительной огневой обработки того или иного района предстоящих действий мотострелковые и десантные подразделения не приступают к выполнению поставленной боевой задачи. Более того, именно вторая чеченская кампания утвердила как незыблемый следующий закон: ни одна группа, ни один отряд не выходит на выполнение боевой задачи, не имея в своем составе артиллерийского корректировщика, а при возможности — и передового авианаводчика.

Многое изменилось и в тактике самих мотострелковых подразделений. Широкое распространение получила практика действия личного состава в составе боевых двоек и троек и на мушкетерских принципах «Один за всех, все за одного», когда перемещение одного солдата на поле боя огнем прикрывает все мотострелковое отделение. Существенно уменьшить потери с нашей стороны помогали и огнеметчики, приданные отрядам, штурмующим опорные пункты обороны противника.

Тактика локальных войн напрочь отвергла формы ведения боевых действий, применяемые в крупномасштабных вооруженных конфликтах. В условиях высокой плотности огня из стрелкового оружия, который был в том же Грозном зимой 2000 года, при разгроме банды Гелаева в селе Комсомольском или уничтожении боевиков у входа в Аргунское ущелье мотострелкам невозможно было наступать боевой линией, как это требовали боевые уставы. Гораздо эффективнее действия мелкими группами, в составе так называемых двоек: «автоматчик + пулеметчик» или «автоматчик + снайпер». Или троек: «автоматчик + гранатометчик + помощник гранатометчика». Впрочем, состав этих троек может меняться в зависимости от поставленных подразделению задач.

Из практики боевиков пехота взяла на вооружение создание усиленных снайперских групп, особенно эффективных в городских боях, когда работу снайпера прикрывают одновременно гранатометчик и 1–2 стрелка (автоматчик и пулеметчик). Другими словами, все средства хороши. Лишь бы поставленная задача была выполнена при минимуме потерь.

Хочешь жить — умей изменяться. Так говорят сегодня на войне. И меняться надо всем. Иначе понятие «военная реформа» так и останется несбыточной мечтой и для армии, и для общества.