Однако, переборов раздражение, она дождалась своего часа и набрала номер ресторана «Чайка». Городов ответил почти сразу же.

– Как дела? – даже не представляясь, спросила она его.

– Все нормально, ничего страшного за отчетный период не произошло, прекрасная маркиза, – шутливо ответил заместитель. – Приезжали, правда, Березов с Шестаковыми, спрашивали тебя. Я сказал, что не знаю… Кстати, где ты на самом деле? В твоей записке все крайне туманно было сказано.

– В Питере… Проблемы с родственниками. Тетка собирается отойти в мир иной, – вдохновенно соврала Лариса.

– Н-да-а, – протянул Степаныч, что, видимо, должно было означать его смиренность перед тем неминуемым, что ожидает в конечном итоге всех. И одновременно сожаление по поводу того, что сейчас, по несчастливой случайности, выбор пал на тетку ее любимой начальницы.

– Короче, держи штурвал в своих руках, никому не говори, где я. Это так, на всякий случай, понял?

– Не понял, – честно ответил Степаныч. – Почему?

– Все равно никому ничего не говори. Это приказ. Теперь понял? – Лариса начала досадовать на непонятливость и въедливость своего заместителя.

– Понял, – недовольно просопел Степаныч и добавил: – Динка вот отмочила номер опять.

– Что такое? – Лариса спросила чисто из вежливости.

– Замуж собралась, дура! За своего этого крутого… Я ей говорю, дурь это все! Зачем ей этот старикан нужен?

– Да он и не старикан вовсе, – возразила Лариса, которая видела человека, сидящего за рулем той самой черной «Ауди».

– А я тебе говорю – старик. Сорок с гаком лет. Куда к черту? – продолжал горячиться Степаныч.

– Ладно, мне пора, – оборвала его Лариса. – Завтра позвоню, скорее всего в обед.

– Хорошо, – ответил Степаныч. – Не боись, хозяйка, все будет путем…

«Твоими бы устами мед пить», – ехидно подумала Лариса, кладя трубку. Она совершенно не была уверена, что для нее лично в ближайшие дни все будет путем.

Лариса, которую снова начали охватывать злость и обида, стремительно прошла через вестибюль станции, чуть было не сбив с ног какого-то аборигена. Он был черняв, небрит и обладал характерным для кавказцев носом.

– Слушай, куда спешишь – такой красивый девушк! – донеслись его слова. – С любимым небось распрощалась, да? Это не беда…

«С кем распрощалась я – вас не касается!» – мысленно ответила Лариса ему словами известной песни и вышла на маленькую площадь, которая примыкала к железнодорожной станции.

Как это обычно бывает в маленьких курортных поселках, по периметру площади расположились торговки фруктами, ягодами и различного рода сопутствующими товарами. Лариса медленно пошла вдоль рядов, заполненных спелыми яблоками, сливами, абрикосами и алычой.

– Бери абрикосы, отличные, бархатистые, недорого отдам, – сразу же обратили на нее внимание тетки.

Лариса всмотрелась в лицо одной из торговок и решила попробовать наудачу. Она подошла и начала придирчиво осматривать абрикосы.

– Попробуй, дочка, попробуй, – упрашивала ее торговка.

Лариса взяла самый большой абрикос из ведерка и надкусила его. Действительно, с теми плодами, которые росли у нее на родине, на даче родителей, они не шли ни в какое сравнение. Эти были словно из райского сада.

– Ну что, сколько тебе?

– Килограмм.

– Бери два, не пожалеешь. Сама же пробовала…

Лариса немного подумала и кивнула.

– Вы всегда здесь торгуете? – спросила она.

– А как же, каждый день, – чуть было не обиделась тетка.

– Может быть, помните, вчера с поезда примерно часа в три парочка одна сошла – мужик лет тридцати, видный такой, и с ним женщина, явно старше его…

– Ой, нет. – Торговка засуетилась, взвесив абрикосы. – Давай, куда тебе высыпать?

Лариса протянула деньги и снова спросила:

– Так что же, не помните?

– А что нам помнить? Здесь же куча людей за день проходит, – улыбнулась тетка, пряча деньги в карман фартука.

– Ну вспомните, пожалуйста, мне очень надо. – Тон голоса Ларисы неожиданно стал плаксивым.

– Что, знакомые какие-нибудь? Или, может быть… – встревожилась торговка.

Лариса тяжело вздохнула и отвернула голову.

– Да я помню их, я, – неожиданно раздался голос справа. Там стояла женщина лет тридцати пяти, чернявая, с большой косой.

– Я еще удивилась, он такой видный из себя, молодой, а она старая… Я сначала думала – с мамой! А он все ее так за ручку нежно держит, ну умора!