Ирина постояла, а потом схватила висевшую на крючке куртку и стала совать руку в рукав.

— Ты куда на ночь глядя? — поинтересовалась Алла.

— Тебя провожу. Заодно мусор выкину.

— Меня такси у порога ждет, к тому же мусор вечером не выкидывают, примета плохая.

— Да, да, — отмахнулась Ирина, — знаю. Только если сейчас не выкинуть, до утра будет вонять.

— Сиди уже, — сказала мать. — Сама выкину. Чего по этажам носиться?

Она оделась, аккуратно подцепила двумя пальцами черный мешок и небрежно чмокнула дочь в щеку.

— Не кисни, кофе больше не пей. Спать ложись. И поверь: все образуется.

Ирина уселась на подоконник, закурила и уставилась вниз, чувствуя, как отлегло от сердца. Фонари горели желтым светом, а голые ветки деревьев заполошно метались от ветра туда-сюда, словно подавая странные тревожные сигналы. Внизу тихо урчало такси, ожидавшее свою пассажирку. Наконец хлопнула дверь, машина тронулась с места и выехала со двора, осветив фарами забор и пустую песочницу с забытым на бортике детским ведерком.

Сапоги дали течь, оттого в них было мокро и холодно. Наталья сообразила, что стоит в луже, и перебрала ногами, как стреноженная лошадь.

— Что вам нужно? — срывающимся на визг голосом произнесла она. — Я сейчас полицию позову!

Тень шевельнулась и придвинулась ближе.

— Ой, да не шуми ты. Мне и надо-то всего ничего. Буквально пару слов и одно пожелание.

— Пару слов? — глупо переспросила Наталья.

— И пожелание.

— Вы кто? — зло спросила Наталья. — Фея крестная или золотая рыбка?

Тень отшатнулась и загрохотала, раздуваясь и сокращаясь, захлебнувшись в беззвучном смехе.

— Милая, золотая рыбка желания исполняет, как и фея. А у нас с тобой все совершенно по-другому будет.

— Как это? — осведомилась осмелевшая Наталья и снова переступила на месте.

— А вот так. Не я, а ты, голубушка, мое желание исполнишь. Всего одно, совсем для тебя не сложное.

В гротескно-желтом свете фонарей фигура ночной просительницы выглядела странно, словно не имеющий четких граней призрак. Черты лица таились под накидкой: то ли шалью, то ли платком, свисающим на плечи. Лицо же таилось во мраке, разве что нос, длинный, заостренный, как у ведьмы, торчал вперед. При разговоре его кончик все время шевелился, словно у крысы.

— И что это будет за желание? — спросила Иванцова со злостью.

— Все просто, дорогуша, — снисходительно объяснила ведьма. — Ты прекращаешь лезть в семью Черновых. И на этом наш разговор закончится. Иначе…

— Иначе — что?

— Иначе пожалеешь. Ой, как пожалеешь, — пообещала тень. Наталья почувствовала, как здоровая злость окончательно вытолкнула страх, и расхохоталась.

— А если не брошу, а? Что ты сделаешь, калоша старая? Что…

Старуха вдруг ринулась к ней, толкнула к дверям и придавила мощным локтем к холодной стали. От нее пахло ванилью, а изо рта, прижавшегося к уху Натальи, несло гнилой кислятиной нездоровых зубов.

— Слушай, ты, шалава! — прошипела старуха. — И внимательно слушай. Я требовать не буду, чтоб ты испарилась из этого дома. Достаточно будет, чтобы ты по двору ходила как мышь и на Сережу глаз не поднимала. Но если меня вынудишь, я тебе такую сладкую жизнь устрою, что небо с овчинку покажется! Поняла?

Наталья промолчала.

— Я спрашиваю: поняла?

— Поняла, — придушенно пискнула пленница. Незнакомка щурилась, вглядываясь в ее лицо, а потом удовлетворенно кивнула и отпустила руку.

— Ну и славно, — прокудахтала она совершенно другим, вполне человеческим голосом, в котором не осталось и следа пугающей инфернальности. — Надеюсь, больше не увидимся.

Старуха поправила слетевшую во время нападения шаль и шагнула во тьму, растворившись в ней, как летучая мышь. Потом в глубине двора, где-то за углом дома, хлопнула дверь машины, взревел мотор и два ярких луча на миг прорезали тьму, осветив жалкую фигуру перепуганной Натальи.

— Да пошла ты, — вяло сказала она. Внутри все тряслось, словно студень на тарелочке, нарезанный кубиками. Тронь ее, и они будут трепыхаться, словно напуганные.

Женщина вновь переступила на месте и посмотрела вниз. Пакет, валявшийся на грязном асфальте, порвался. Шампанское разбилось, и она стояла в луже, смешанной с игристым вином.

Это ж надо было так испугаться старухи!

Наталья раздраженно пнула пакет ногой и уже взялась за дверную ручку, как вдруг ее кто-то схватил за плечо. От неожиданности заорала так, что в ушах зазвенело.

— Ты чего?

Позади стоял Леха, удивленный и слегка опешивший.

— Напугал тебя, да?

— Дурак! — взвизгнула она и ткнула его кулачком в плечо. — Я чуть не родила!