Правда, в самом докладе по Морскому штабу верховного главнокомандующего от 26 июня (9 июля) 1916 г., в результате одобрения которого царем А.А. Эбергард был заменен А.В. Колчаком, события 16 (29) октября 1914 г. не упомянуты{284}. Очевидно, авторы документа — начальник Морского штаба ставки адмирал А.И. Русин и его деятельный флаг-капитан кавторанг А.Д. Бубнов — опасались бросить тень на расследование, которое «по горячим следам» проводил сам министр. Зато в приложенном к докладу перечне вопросов, «доложенных Его Императорскому Величеству на словах», можно обнаружить напоминание о том, что «Гебен» при бомбардировке проходил по нашему минному заграждению, которое не было замкнуто вследствие неразработанной организации этого дела»{285}.

Действительно, составленная Е.Н. Квашниным-Самариным схема маневрирования «Явуза» при сопоставлении с записями о замыканиях мин свидетельствовала, что неприятельский корабль прошел по краю заграждения. Этот факт подтвердился летом 1917 г., когда следователь, направленный Временным правительством для расследования «дела об атаке «Гебена» 16 октября 1914 года», изучил мину № 12 первой станции (ее подняли из воды при снятии крепостных заграждений в 1916 г.). Осмотр, произведенный в присутствии следователя поручиком Пестовым (к этому времени он стал заведующим складами взрывчатых веществ и мин) и старшим унтер-офицером Вишняковым, показал, что «во всю длину продолговатой части мины были ясно видны большие царапины и соскобленные части металла корпуса…»{286}

Наконец, в 1923 г., при разборе архива штаба Черноморского флота, Н.В. Новиковым была обнаружена карта крепостных заграждений с нанесенным на нее маршрутом «Гебена» (этот документ, по-видимому, был изъят из бумаг флаг-капитана по оперативной части капитана I ранга К.Ф. Кетлинского после его смещения с должности в августе 1916 г.). Карта, подписанная начальником минной обороны и офицером-наблюдателем, не оставляет сомнений том, что германо-турецкий дредноут пересек одну линию мин, прошел вплотную к другой группе и, кроме того, «был еще в трех опасных положениях»{287}.

Спору нет, вопиющий факт опоздания с передачей команды на «ввод» минных заграждений заслуживает всяческого порицания, и от такового порицания воздерживается редкий исследователь истории Великой войны на Черном море. Однако если попытаться абстрагироваться от пафосного негодования по поводу «нераспорядительности» командования Черноморского флота, то придется признать, что действительное значение безнаказанного прохода «Гебена» по крепостным минам не так уж велико. Как показали дальнейшие события, превосходная подводная конструктивная защита германских дредноутов позволяла им сохранять боеспособность при подрыве даже на двух русских минах, в том числе новейших образцов{288}. Поэтому утверждение о том, что взрыв злосчастной мины № 12 повлек бы катастрофические для «Гебена» последствия и уж тем более, как полагают некоторые летописцы Первой мировой войны, изменил бы весь ход борьбы на Черном море, содержит, на наш взгляд, некоторое преувеличение.

Забегая вперед, заметим, что досадная оплошность 16 (29) октября заставила черноморское командование внести в организацию боевого использования крепостных заграждений определенные усовершенствования. Уже через день после нападения неприятеля — 18 (31) октября — секретным приказом начальника минной обороны были замещены офицерами учрежденные должности «начальников минных заграждений», в обязанность коим вменялся надзор «за полной исправностью вверенного им заграждения» и «правильностью несения службы на своих минных станциях»{289}. 27 ноября (10 декабря) 1914 г. командующий флотом приказал коменданту Севастопольской крепости «принять самые решительные меры, чтобы приказания могли передаваться скоро и надежно»{290}. Сам же А.А. Эбергард циркуляром от 18 ноября (1 декабря) 1914 г. № 956 распорядился создать комиссию для составления нового Положения о службе крепости по внешней охране рейдов. Документ, введенный в действие приказом комфлота от 12 (25) декабря 1915 г. № 131, содержал ряд новаций, касающихся минной обороны главной базы, — например, устройство на центральной телефонной станции при первой минной роте «особой коммутации» для одновременной передачи приказаний на минные станции № 1, 2 и 3. Право отдачи приказа на «ввод» и «вывод» боевых батарей было теперь предоставлено не только начальнику минной обороны и его заместителю, но и — «в случае экстренной надобности» — начальнику охраны рейдов{291}.

Случая проверить Положение в деле не представилось — до конца военных действий неприятельские надводные корабли более не дерзнули показаться перед батареями Севастопольской крепости. Русский же флот уже 24 октября (6 ноября) 1914 г. появился в неприятельских водах, заявив о своих небезосновательных притязаниях на господство в Черном море. Эскадра под флагом адмирала А.А. Эбергарда бомбардировала гераклийский угольный порт Зунгулдак, уничтожила четыре неприятельских грузовых судна, в том числе три крупных транспорта с ценным грузом военного снаряжения, и поставила первое минное заграждение перед устьем Босфора. Кстати, на минах, поставленных в предпроливной зоне, уже в ближайшие недели пострадали многие участники вероломного нападения на русское побережье: 6 (19) ноября погиб минный заградитель «Нилуфер», линейный крейсер «Гебен» получил тяжелые повреждения 13 (26) декабря, а 20 декабря 1914 г. (2 января 1915г.) подорвался минный крейсер «Берк-И Сатвет», выведенный из строя почти до окончания военных действий.

Война же, первым актом которой стал «полный успех» 16 (29) октября 1914 г., будет стоить жизни почти пяти миллионам подданных султана и завершится через четыре года крушением не только режима младотурок, но и всей 600-летней Османской империи…

Грозящая нашему положению на наших южных берегах и на Ближнем Востоке утрата нами господства на Черном море требует безотлагательных мер для восстановления столь необходимого нам во всех отношениях решительного преобладания наших морских сил в этих водах.

Для этого необходимо […] заложить на наших черноморских верфях не позже весны 1914 года три (или еще лучше четыре) дредноута новейшего типа с 14-дюймовой артиллерией. […]

Скорейшее осуществление представляется тем более желательным, что, благодаря возможности для Турции увеличивать свой флот скорее нас в Черном море, промедление с постройкой нами второй серии новых черноморских судов может привести к тому, что через несколько лет не наш черноморский флот нагонит турецкий, а наоборот, последний вновь приобретет перевес, как это ныне случилось.