— Показывай, куда поворачивать, — обернулся он к Николаю.

— Направо, на Верхнюю улицу…

Жанна ломала голову, что ждет ее в родном доме: страх комком подкатывал к горлу, дыхание перехватывало. Крапивина терзали дурные предчувствия. Тем не менее оба не подавали виду, что им не по себе.

В мглистом сумраке жилище Ремизовых произвело на гостей самое мрачное впечатление. Темные окна, серые стены, обшарпанная дверь. Жалобно скрипнула ржавая калитка. Зашуршала под ногами выгоревшая трава.

Николай на правах уже не брата, но друга взял у Жанны ключи, открыл дом и пропустил Глорию и Лаврова в тесную прихожую. Внутри пахло пылью и затхлым воздухом нежилых комнат. Крапивин, не спрашивая хозяйки, провел приезжих в убого обставленную гостиную.

— Располагайтесь здесь, — изнывая от любопытства и нетерпения, сказал он. — Не ахти какие хоромы, но перекантоваться можно. Мы ведь не надолго?

— Как карта ляжет, — ответил за Глорию помощник.

— Мне нужно обойти весь дом, — заявила та. — Прошу не мешать.

— Может, сначала хоть чаю напьемся? Отдохнем с дороги? — недовольно пробурчал Роман, но Глория не ответила.

Она вернулась в прихожую, постояла там, прислушиваясь к своим ощущениям, потом поочередно побывала везде, включая кухню и крошечную душевую. За какие-то четверть часа драма одинокой матери и полубезумной дочери развернулась перед ней во всей своей глубине и безотрадности. Собственно, безумие Анны состояло лишь в том, что она вообразила себя Жанной де Ламотт, впоследствии де Гаше, которая скончалась в Старом Крыму, в домике на краю ханского сада. А садом этим владел обрусевший французский барон Боде… который занимался виноделием.

На Глорию вдруг дохнуло холодом и запахом дубовых бочек, в которых хранилось вино. В ушах зажурчало… словно невидимый виночерпий разливал в бутыли янтарный напиток…

— Господин барон любезно прислал мне ящик вина, — донесся до нее глухой женский голос, говоривший по-русски с сильным акцентом. — Он позволил держать бутылки здесь.

— Так тому и быть, — ответил мужчина, страдающий одышкой.

— Вы же выделите мне местечко? Мой слуга сейчас принесет ящик с вином.

— Господин барон приказал оказывать вам всяческое содействие…

— У вас тут почти пусто! — радостно произнесла дама.

— Дела идут все хуже… скоро подвалы придут в запустение. Надо бы потолки укрепить, плесень вывести…

— Пожалуй, я положу сюда еще одну штуковину? — не дослушала дама.

— Что вам угодно, госпожа графиня…

— Она весьма тяжелая и громоздкая. Я заказала ее на случай смерти. Часто хвораю, силы уже не те. Пора позаботиться о вечном покое.

— На все воля Божья, — закашлялся мужчина, не проявив интереса к «штуковине», о которой обмолвилась дама.

— Так вы дадите мне ключи?

— Сей момент, госпожа графиня…

Раздалось звяканье металла о металл, будто кто-то снимал со связки один из ключей…

Глория ничего не видела. Ее «видео» не включалось, хоть тресни. Зато она отчетливо слышала чужие голоса из прошлого. Как будто они вели разговор где-то рядом, под ее ногами. От этих голосов ее кожа покрылась мурашками.

— Ну что? — спросил Крапивин, когда она остановилась посреди гостиной и застыла под пытливыми взорами присутствующих.

— Жанна, — обратилась она к хозяйке дома так, как представил ту Николай, — под вашим домом есть подвалы?

— Д-да…

— Почему же ты молчала?! — накинулся на нее Крапивин.

— Ты не спрашивал.

— Подвалы! — возбужденно воскликнул он. — Какие подвалы?

— Винные, — ответила за Жанну Глория. — На этом месте когда-то находились подвалы, где бывшие владельцы сада хранили вино, сделанное из местных фруктов и винограда.

Крапивин подскочил к Жанне, которая сидела на диване бледная от волнения, и грубо встряхнул ее за плечи.

— Не спрашивал, говоришь?

— Эй, успокойтесь, милейший! — подошел к нему Лавров. — Отпустите ее. Не надо хамить! Подвалы — это не повод распускать руки.