Шрифт:
— Не всю. Третьего дня она выходила и с кем-то встречалась. Свидание было тайным.
— С чего ты взял?
— Она вышла во двор, огляделась, потом свернула за угол и села в черный «фольксваген».
— Ты не ошибся? — не поверил я.
В моем уме сразу возник «ниссан», который, как мне казалось, преследовал меня.
— Я узнал Берту Евгеньевну, вы же сами показывали мне ее фото.
— Ах, да! — я вспомнил, что по требованию сыщика приносил ему снимки из нашего семейного альбома.
Мой скепсис как ветром сдуло, едва я услышал о «фольксвагене».
— А номера машины ты срисовал?
— К сожалению, нет, — разочаровал меня Томашин. — Шел дождь. Номера были заляпаны грязью, стекла затемнены. Водителя я не разглядел.
— И что дальше? Не томи!
— «Фольксваген» тронулся, проехал квартал и остановился. Ваша мать оставалась внутри около получаса, потом ее подвезли во двор и высадили. Это все.
— Все? — возмутился я. — А что она там делала, в этом чертовом авто?
— По-видимому, с кем-то беседовала.
— С кем?
— Я выясняю, — хладнокровно ответил детектив. — Пока безрезультатно. К моему стыду, «фольксваген» от меня ускользнул.
Он ожидал порицаний, но я по достоинству оценил его самовольные действия.
— Молодец, Илья. Не плохо было бы добраться до владельца «фольксвагена».
— Автомобиль может числиться в угоне или быть арендованным. Данные по угону я запросил, но без номеров это дело тухлое.
Я молчал, нервно стиснув зубы и постукивая пальцами по рулю. Благо, на шоссе образовалась пробка, и я мог спокойно обсудить с Томашиным положение вещей. Оказывается, затор на дороге может быть весьма кстати.
— Ты ничего не напутал? — упавшим голосом спросил я.
— Насчет вашей матери? Боюсь, что нет.
— С ней в эти дни постоянно находилась домработница, Лиза. Может, это она выходила?
Я цеплялся за соломинку, не желая соглашаться с участием родной матушки в заговоре против меня. И сыщик это понял.
— Тогда поговорите с домработницей, — посоветовал он. — Вам это будет удобнее.
— Черт! — яростно процедил я. — Только этого мне не хватало!
— Не огорчайтесь раньше времени, Николай Андреич. Ничего страшного ведь не случилось.
Ему легко говорить.
— Постараюсь, — пообещал я, трогаясь с места. Пробка потихоньку рассасывалась, и движение восстановилось. — Чем еще порадуешь?
— Пока больше нечем.
— Тогда возвращайся к слежке за Анной Ремизовой. Принимай эстафету. Прямо сейчас же, не теряя ни минуты…
Глава 21
Надо ли говорить, в каком состоянии я ворвался домой? Мне стоило невероятных усилий погасить порыв немедленно допросить матушку и Лизу.
«Родительница вряд ли признается, — отрезвил меня второй Нико. — Доведешь ее до приступа, как в прошлый раз, тем дело и кончится. А с Лизой поговорить не помешает. Авось, она что-нибудь выболтает!»
— Где твоя рыба? — с порога огорошила меня матушка.
— Как где? Съели. Уху на костре варили… а какие карасики остались, мы их поджарили, — тараторил я, скрывая от ее зоркого ока свое возбуждение. — Тебе рыбки хочется? Нет проблем. Сейчас закажу.
Я взялся за телефон, но она остановила меня раздраженным жестом.
— Не надо мне рыбы! Сам-то как? Отдохнул?
— Отлично отдохнул.
— Не умеешь ты врать, Нико, — вздохнула матушка. — Совсем не умеешь. Погляди на себя! Под глазами черно, щеки ввалились. Не переусердствовал с рыбалкой-то?
— В самый раз, — не сдавался я. — Лучше расскажи, как вы тут с Лизой справлялись.
— Ничего, справлялись…
— Я в ванную! — сообщил я, на ходу стаскивая с себя пропотевшую тенниску. — Жарко, сил нет. И ужасно есть хочется.
— Слава богу, у тебя аппетит не пропал, — промолвила мне вслед матушка. — Лиза уж на стол накрывает.
Включив воду, я встал под душ и задумался. Нужно как-то успокоиться и вести себя естественно. Не подавать виду, что…
— А что? — вслух произнес я. — Может, разгадка лежит у меня под носом, а я ее всюду ищу. Детектива нанял, отстегиваю ему крутые бабки. А всего-то и делов, поговорить по душам с собственной маменькой. Вот загвоздка! Она упертая, почти как я. Умрет, а не расколется.
Некоторые поют, когда моются, а я выговаривался, используя уличный сленг и нецензурные выражения. Шумела вода, и я не опасался подслушивания.