Шрифт:
— Вы в самом деле… умеете видеть прошлое?
— Иногда, — честно призналась «Жанна».
— И будущее тоже, — ввернул Роман.
— Я обязана вам верить?
Барышня равнодушно пожала плечами. Ей было все равно.
— Я знаю, что еще лежит у вас в сумочке, — заявила она. — Большой кухонный нож!
Берту Евгеньевну будто громом поразило.
— А… а… о-о…
Она пыталась что-то сказать, но из уст вырывались невнятные хриплые звуки.
Лавров проворно выхватил у нее сумочку, открыл и бесцеремонно вывалил на стол содержимое. Среди обычной женской мелочовки блеснуло стальное лезвие и черная ручка.
— Бергофф! — с мрачным восторгом воскликнул он. — Вам было мало браунинга, госпожа Крапивина?
— Это… я…
«Жанна» с удовлетворением взглянула на нож, встала, подошла к висящей на гвоздике копии «Шулера» и развернула ее со словами:
— Смотрите сюда, Берта Евгеньевна. Смотрите хорошенько! Что вам это напоминает?
— Н-ничего…
— А я, напротив, кое-что вспомнила.
Пожилая дама ловила ртом воздух, не в силах оторвать взгляд от игроков в карты.
— Я кое-что вспомнила! — громко, отчетливо повторила «Жанна».
— Ч-что?..
Барышня рассмеялась и погрозила вдове пальцем.
— Я вспомнила! — в третий раз провозгласила она. — Поэтому мне больше нечего делать в Москве. Итак, наш договор остается в силе?
— Я… обещаю… — выдавила Крапивина. — Ни слова о сегодняшнем… Боже! Как вы узнали про нож?
— Вы очень давно стреляли и не рискнули ограничиться только браунингом. Зато ножом вам приходится пользоваться гораздо чаще…
Глава 32
Слушая Жанну, Крапивин все глубже погружался в причудливый мир ее иллюзий. То, что она живет среди призраков и общается с фантомами, не вызывало у него сомнений. Однако он понимал и другое: ее иллюзии проросли в реальность, и отличить воображаемое от действительного стало непосильной задачей. Для нее.
«А для тебя? — не преминул поддеть его второй Нико. — Ты сам-то где завис?»
— Валицкий давно преследует меня, — жаловалась Жанна. — Он охотится за камнями. А я обязана ему помогать. Я его трофей.
— Джо проиграл тебя в карты, — рассеянно отозвался Крапивин. — Я помню.
— Ты не знаешь всего, что нас связывает…
— Так расскажи мне, наконец!
— Если я не вспомню, куда спрятала бриллианты, он убьет меня.
— Он сам сказал тебе об этом?
— Я чувствую… — простонала Жанна.
Живые люди, которые ее окружали, перепутались с фантомами, обретающимися в ее подсознании.
— Значит, его ты боишься, а меня нет? — ухмыльнулся Нико. — Но сейчас я здесь, а он далеко. Сейчас твоя жизнь зависит от меня, а не от Валицкого. Каков он из себя, кстати?
Жанна смерила его странным взглядом и содрогнулась.
— Это он принес мне картину, — со страхом призналась она. — «Шулера с бубновым тузом». Он заказал копию у крымского художника.
— И что?
— Он велел мне смотреть на полотно день и ночь, пока моя память не проснется.
— Ты уже видела эту картину раньше?
— Мне знаком сюжет, изображенный на холсте. Женщина, которая сидит посередине, почти как я. Она — жертва мошенников!
— Я думаю наоборот. Дама в жемчугах знает куда больше, чем говорит.
Жанна машинально прижала ладонь к тому месту, где проступал шрам. Он приобрел неприятную яркость, словно был свежим. Ее лицо перекосилось от боли. Эти боли тоже были фантомными. Крапивину сообщил об этом доктор Приходько. Оказывается, человек может испытывать мнимые страдания: не только душевные, но и физические.
— Валицкий утверждает, что копию этого полотна княгиня Голицина получила в подарок от своей приятельницы де Гаше.
— Откуда ему это известно? — удивился Николай.
— Имение Голицыной расположено в Кореизе… рядом с Алупкой. Валицкий говорит, что приставил к француженке своего шпиона, который приглядывал за ней. Этот шпион сам привез картину в дом княгини.
— Ну?
Крапивин ощутил внутри ледяную дрожь. Он не зря ломал голову над загадкой «Шулера». Кажется, он вплотную приблизился к ней.
— А дальше пустышка, — пожала плечами Жанна.
— Как пустышка?!
— Шпион решил, что по этой картине можно найти камни из ожерелья…
— …которые ты украла у кардинала Рогана?
— Я не воровка! — вспыхнула молодая женщина. — Кардинал сам отдал мне колье. Меня вынудили… я стала разменной монетой в заговоре мужчин…
Ее речь становилась бессвязной, глаза помутились.