Злоумышленник склонился над ним, удивленно присвистнул, схватил картину и проворно выбежал вон…

– Рома… Рома… – послышалось где-то далеко, в тумане. – Рома… очнись… Господи!.. Кто же тебя так?.. Рома!..

Лавров медленно приходил в себя. Голова раскалывалась, тело, налитое свинцом, не слушалось. Он медленно разлепил веки. Над ним маячило бледное лицо в венчике огненных кудряшек. На ангела не похоже. На демона не тянет.

– Слава богу!.. – запричитал рыжий человечек, взмахивая растянутыми рукавами свитера. – Я уж думал, ты того… «Скорую» вызвать?

Лавров качнул головой и чуть не вскрикнул от боли. В глаза ударил сноп искр, затошнило.

– По… помоги…

Рыжий клоун суетился, неуклюже пытаясь приподнять лежащего.

– Больно… – простонал тот.

– У тебя кровь! – испуганно сообщил рыжий. – Надо врача!

– Не надо…

– Как ты здесь оказался?

У Лаврова наконец прояснилось в уме. Он вспомнил, что пришел в мастерскую взглянуть на портрет Алины. Тайком от всех, даже от Рафика. Его обуревало непреодолимое любопытство. Дверь в мансарду была взломана. Он вошел и увидел, что мастерская Артынова не заперта. Окликнул художника, в ответ раздался стон. Он сунулся поглядеть… и провалился в черноту.

– А где… где Артынов?

– Дома, наверное, – доверительно прошептал клоун. – Делаем ноги, пока он нас тут не застукал. Идти-то сможешь?

– Погоди, Рафик… тут кто-то был, кроме меня?

– Никого. Я пришел, гляжу, дверь нараспашку… из мастерской Артынова чьи-то ноги торчат. Испугался, чуть сердце из груди не выскочило. Наклонился, а это ты. Не двигаешься, затылок в крови. Мне еще хуже стало. Думал, ты покойник!

– Типун тебе на язык.

– Тьфу, тьфу, тьфу, – суеверно сплюнул Рафик. – Я тебя перевернул, пульс проверил… вижу, живой.

– Дай руку.

С помощью Рафика он сел и, морщась от боли, ощупал голову.

– Вроде цела, – обрадовался художник. – Только ссадина кровоточит. Надо бы промыть, обработать. У меня в мастерской аптечка есть. Я сбегаю?

– Да погоди ты…

– Что тут случилось? – покорно вздохнул Рафик. – Кто тебя по башке огрел?

– Меня хотели убить, – криво улыбнулся Лавров. – Удар вскользь пошел.

– Хотели бы убить, убили бы.

– Кому-то я помешал…

– Ясный перец.

Рафик нашел у Артынова бутылку с водой и подал товарищу.

– Попей… а я за бинтом и ватой сгоняю. Мигом вернусь.

– Стой! – задержал его Роман. – Погляди, где портрет, который с Алины писан.

– Нет его, – покачал головой художник. – Наверное, на мольберте стоял. А теперь там пусто. Скажи спасибо, что я за ним пришел. Иначе лежать бы тебе на полу до завтрашнего утра.

– Ты за портретом пришел? – насторожился Лавров. – Зачем он тебе?

Рафик смущенно потупился.

– Уничтожить хотел, изрубить на куски, облить бензином и сжечь. Чтобы и следа не осталось. Видишь, какой я варвар? Честно говоря, я подозревал, что картины тут не окажется. Но решил все же проверить.

Лавров с трудом встал и, покачиваясь, обвел мутным взглядом мастерскую. Портрета не было. По крайней мере, навскидку он полотна не заметил ни на мольберте, ни где-либо еще. Зато прочие картины, гипсовые бюсты, подрамники и стеллажи вдруг поплыли по кругу, пол вздыбился и ушел из-под ног. Если бы не Рафик, вовремя подхвативший товарища, тот бы упал.

– Осторожно!.. Видать, сотрясение у тебя… Платок носовой есть?

– В кармане…

Художник усадил пострадавшего на стул, достал из его кармана платок, намочил и приложил к месту ушиба.

– Тебе к врачу надо, Рома, и в постель.

– Потом, – отмахнулся Лавров. – Ты как следует поищи. Тщательно.

– Чего искать-то? Портрет, что ли? Тут его не спрячешь. Артынов не дурак. Если на мольберте Джоконды нет, значит, она в другом месте.

– Тут кто-то стонал… – обескураженно пробормотал Роман. – Я слышал…

– Кому тут стонать? – удивился Рафик. – Почудилось тебе. В голове шумело от удара.

– Это было до того… – Лавров вдруг замолчал. Его осенило, что стоны злоумышленник издавал нарочно, завлекая его в ловушку.

– Развели меня, как лоха! – сокрушенно пробормотал он. – Кто-то забрался в мастерскую и украл портрет.

– Если он тут был, – заметил художник.

– Я опоздал! Черт…

Рафик поглядывал на часы, волновался.

– Идем отсюда, Рома. Не ровен час, Артынов заявится. Тебе хочется объясняться? Мне нет.

– Пока не обыщем каждый уголок, я не уйду.

Рафик покорно встал и поплелся к стеллажам. На полу валялись несколько черных перышек, которые он заметил только сейчас.