Пистолетец, который был уже в курсе Глебовых «пиротехнических способностей», взглянув на вернувшегося мутанта, лишь покачал головой. Сашок это заметил.

– Что?… – завертел он головой, переводя взгляд с недовольного Пистолетца на понурого Глеба и обратно. – Что такое? Чего вы такие?… И почему лес загорелся? И почему быстро потух?… Это Матрена Ивановна, да?…

– Какая еще Матрена? – проворчал мутант.

– Ну, бабушка, у которой мы были. Ее так зовут.

– А ты откуда знаешь?

– Она сама сказала…

– Ишь вы как подружились, – скривился в подобии улыбки Глеб.

– Так она хорошая! Вылечила меня, рубаху подарила, плащ мой починила, – провел Сашок ладонями по заплатам своего бесформенного балахона.

– Мою одежку тоже заштопала, – признался мутант.

– А почему пожар-то? – вернулся к тревожащему его вопросу Сашок.

И Глеб не выдержал, подумав, что врать, что-то выдумывать, смысла нет. Да и не любил он врать – так ему, во всяком случае, казалось.

– Почему, не знаю, но сделал это я.

– Зачем?! – ахнул паренек.

– Говорю ж тебе: не знаю! Ни почему, ни зачем. Но вот случается порой такое, когда я рядом. Само по себе. Я этого не желаю.

– Так это что, не первый раз такое? – невольно отступил на пару шагов Сашок.

– Не первый. Мы потому и из Ильинского сбежали, что я у Макусина хлев сжег.

– Так за нами из-за этого «дикие» погнались?

– Ну да, – развел руками мутант. И добавил с ноткой сарказма: – Так что извини уж. Я тебя с собой не звал.

– Зачем ты так?… – набычился парень. – Хочешь, чтобы я ушел?

– Да куда ты пойдешь теперь-то? – вмешался в разговор Пистолетец.

– Извини, – почувствовав, что перегнул палку, сказал Глеб. – Я должен был тебя сразу предупредить.

– Ну и ладно, – проворчал Сашок. – Раз ты говоришь, что это само случается, не по твоему желанию, то какая разница? Ты же не виноват.

– А если я в следующий раз все вокруг нас подожгу, и убежать нельзя будет? Как тогда, на «галере»…

– Так это тоже ты?!..

– Я.

Парень растерянно заморгал, словно собираясь заплакать. Но делать этого не стал, лишь тряхнул головой, будто сбрасывая остатки сомнений.

– Все равно, – сказал он. – Ты не виноват. И я не собираюсь тебя бросать, если ты сам меня не прогонишь.

Глеб, не отдавая себе отчета, потянулся к Сашку, то ли чтобы обнять, то ли просто похлопать по плечу, но в последний момент остановился, вспомнив данное обещание.

– Все? – посмотрел он на своих спутников. – Отношения выяснили? Тогда идем дальше.

Шли они молча. Но мутант чувствовал, что это молчание «хорошее», не такое, что предвещает раздор и разлад. Он понимал, что пареньку нужно какое-то время, чтобы переварить услышанное, приспособиться к новым обстоятельствам. И то, что молчал Пистолетец, тоже было правильным – лузянин проявлял естественную в данном случае тактичность.

Глеб шел в указанном «Бабой-Ягой» направлении, сверяясь по солнцу. Он объяснил старухе, что хотел бы выйти не к Слободкино, где могли оставаться как «дикие» мутанты, так и храмовники, а ниже по течению реки. Из-за того, что по расстоянию это получалось несколько дальше (да и близость погони вчера помешала определить, как далеко они забрались в глубь леса), теперь было не очень-то ясно, как скоро они дойдут до реки. Но никаких привалов мутант делать не собирался, здесь он буквально всей шкурой ощущал опасность. Возможно, и река являлась лишь мнимой защитой, но все-таки Глебу казалось, что добравшись до нее, основные трудности они оставят позади. Конечно, главные опасности и трудности ждали их в самом Устюге, но до него еще нужно было добраться.

Предчувствие того, что вот-вот должно что-то случиться, все нарастало и нарастало. И когда со стороны росшего впереди густого кустарника раздался грубый окрик: «А ну, стоять всем!», Глеб ничуть не удивился, даже не вздрогнул. Испуганно замер Сашок. Только Пистолетец задергался, заметался, но мутант шикнул на него, зыркнул сурово, и лузянин притих, хоть и остался напряженным, готовым в любое мгновение сорваться с места.

Глеб поднял руки и крикнул, стараясь не выдать голосом волнения:

– Мы стоим. Оружия у нас нет. Что вы хотите?

– Пущай те двое тож руки подымут, – произнес из кустов все тот же голос.

Глеб обернулся к друзьям, мотнул головой – выполняйте, мол, – и снова перевел взгляд на кусты. То, что оттуда до сих пор никто не вышел, его немного успокоило. Это могло означать, что за кустами не так уж много людей – не больше трех. Одиночка, скорее всего, вообще не стал бы окликать незнакомцев, а будь численный перевес выше – показались бы сразу, не стали прятаться.