О том, как «степные осы» вели преследование французов, написано много и в России, и за ее пределами, в той же Франции. Мемуарист Н. Н. Муравьев, прошедший всю войну 12-го года, так опишет действия русского авангарда, его казачьих полков в преследовании на Старой Смоленской дороге отступавших наполеоновских войск:

«Для умножения бедствия французов главнокомандующий приказал Платову следовать за ними со всеми казаками по большой дороге и не давать им отдыха на ночлегах. Отряды казаков часто заезжали вперед неприятеля, уничтожая переправы и мостики, дабы затруднить его шествие. Множество казаков, рассыпавшихся по всем селениям, в стороне лежащим, вместе с вооруженными крестьянами истребляли усталых французов и тех, которые удалялись от большой дороги для отыскания жизненных припасов.

Таким образом проводили французскую армию до города Красного. В сем отступлении неприятель потерял несметное множество народа…»

В ходе преследования остатков Великой армии казаки несли такие же тяготы и лишения, равно как и наполеоновские войска. Но с той лишь разницей, что неприятель по Смоленской дороге и дальше на запад добирал провиант и фураж, который еще оставался в селениях на театре войны. Казачьим отрядам после прохождения французов и их союзников мало что оставалось, люди и кони голодали. Морозы же и снежные вьюги, ночевки на снегу были одни для всех, если не считать того, что уходящим врагом в придорожных селениях сжигались все строения. И преследователи не находили совсем крыши над головой.

«У нас такая беда по недостатку хлеба, что не могу описать нужды, какую терпят военнослужащие, не имея ни малейших средств к достижению себе оного, сколько за беспрерывным занятием по службе, – писал донской атаман М. И. Платов генерал-лейтенанту П. П. Коновницыну, – сколько и по неимению, как на большой дороге, так и по сторонам, в фураже также терпят нужду, но кое-как довольствуют лошадей соломою, и лошади приметно изнуряются».

…Перед Смоленском и дальше пленных казаками бралось все больше и больше: голодных, простуженных, обессиленных, больных. Платову было известно чувство человеческого сострадания, и потому он приказывал подчиненным ему командирам оказывать сдававшимся в плен возможную, посильную помощь. Так, в приказании командиру 20-го егерского полка, входившего в состав платовского летучего корпуса, говорилось следующее:

«Раненых и больных неприятелей, которые найдутся, продовольствовать сколько по человечеству, столько и потому, что пленные большею частию немецких наций и итальянцы и дабы чрез то показать им, что российское правительство поступает с военнопленными совсем не так, как им внушено».

О военнопленных Великой армии, значимая часть которых являлась военной добычей казаков, точных данных нет. Считается, что всего наполеоновские войска потеряли в России взятыми и сдавшимися в плен 110 тысяч человек, в том числе 38 генералов и свыше 3 тысяч офицеров. В ходе войны и после нее они были размещены в 45 губернихя и двух областях России. Для их сопровождения использовались воинские команды, в том числе и казачьи, а также служащие Внутренней стражи. Первые партии военнопленных в казачьих местах появились в Оренбургской губернии.

В циркулярном предписании от 29 августа 1812 года местным властям предписывалось заботиться о том, чтобы «пленным нигде ни от кого притеснения оказываемо не было, но чтобы и они вели себя скромно и послушно, за чем иметь наблюдение, внушая им, что за дерзкое поведение одного отвечают все они».

При отправке военнопленных в места назначения на 12 человек выделялась одна обывательская подвода, для тяжелобольных – одна на двоих. На двух офицеров полагалась одна пароконная телега. Нижним чинам полагался солдатский паек и 5 копеек, генералы получали 3 рубля порционных денег на семь дней. Позднее денежные выплаты (порционные деньги) были несколько увеличены.

Военнопленным в местах поселения разрешалось заниматься ремеслом и прочими работами. Пленные поляки отправлялись на Кавказ, в Грузию и на Сибирскую укрепленную линию для укомплектования войск, стоявших там. Часть из них осталась в сибирских казаках. Были предприняты попытки формирования из испанских, португальских, немецких, французских, итальянских и голландских военнопленных национальных легионов, которые участвовали бы в войне против наполеоновской Франции. 17 офицеров и 2221 рядовой добровольно приняли российское подданство. Последние военнопленные Великой армии покинули Россию летом 1814 года.

Великая армия в 1812 году пленных взяла примерно в три раза меньше, чем сама потеряла. Число казаков было среди них невелико. В это число вошли оставленные русские раненые и больные, которых отступающие Западные армии не могли взять с собой, и они оставлялись на попечение неприятеля. Точно так же поступало и наполеоновское командование. Так, в Москве было оставлено около 10 тысяч человек, в Можайске (увезенных с Бородинского поля) – 7 тысяч, в Смоленске – до 4 тысяч человек. Большинство из них погибло в плену от голода и почти полного медицинского обслуживания, а в Москве погибли во время пожара.

Отступая, император Наполеон приказал русских военнопленных уводить с собой. Нескольким сотням из них удалось бежать, несколько тысяч были освобождены армейскими летучими отрядами и местными партизанами.

Конвоирование русских пленных было поручено войскам 8-го (Вестфальского) корпуса, полякам и баденцам. Всех отставших приказывалось расстреливать. Питанием в пути служило мясо павших лошадей. Гибель от голода, холода и болезней была массовой. Почти все военнопленные, выведенные из Москвы в четырех колоннах (3–4 тысячи), до реки Березины не дошли. Они или гибли в дороге, или были расстреляны 18 октября баденцами у города Гжатска Смоленской губернии.