В день вступления наполеоновской армии в Москву – 2 сентября казаки и гусары летучего отряда Дениса Давыдова (о том в отряде еще не знали) праздновали первую победу, которая стала «знаковой» для крестьян Юхновского и Вяземского уездов, взявшихся за оружие в необъявленной народной войне против французов. Давыдов так рассказывал о первом бое своих легкоконных партизан:

«Узнав, что в село Токорево пришла шайка мародеров, мы 2 сентября на рассвете напали на нее и захватили в плен девяносто человек, прикрывавших обоз с награбленными у жителей пожитками. Едва казаки и крестьяне занялись разделением между собой добычи, как выставленные за селением скрытые пикеты наши дали нам знать о приближении к Токареву другой шайки мародеров. Это селение лежало на скате возвышенности у берега речки Вори, почему неприятель нисколько не мог нас приметить и шел прямо без малейшей осторожности.

Мы сели на коней, скрылись позади изб и за несколько саженей от селения атаковали его со всех сторон с криком и стрельбою, ворвались в середину обоза и еще захватили семьдесят человек в плен….»

Эти две победы дали армейским партизанам не только более чем полторы сотни пленных, но и почти такое же число ружей, не считая оружия холодного и пистолетов, немалого числа патронов. Денис Давыдов раздал все это местным крестьянам, дав им наставление, как действовать в случае нового появления французов у Токарево. В крайнем случае, если мародеры были многочисленны, сельскому старосте предписывалось срочно слать конных гонцов (всегда готовых к тому трех – четырех парней) по разным дорогам и тропам в летучий отряд за помощью.

Денис Давыдов, как кавалерийский офицер сметливый и любознательный, был хорошо знаком с казачьей тактикой в бою, их походном движении, устройстве дозорной службы на войне. Поэтому командир летучего отряда стал воевать в тылу у французов чисто по-казачьи. Вся партизанская жизнь напоминала действия казачьих отрядов в Дикой степи, на вражеской территории, когда от донцов требовалась полная мобильность, круглосуточная готовность к неожиданной схватке с врагом, походному маршу, защите своей стоянки.

Легендарный поэт-гусар из «грозы 12-го года» рассказывал в «Записках партизана» об отрядной жизни во французском тылу: «Партия моя, быв тридцать часов беспрерывно в походе и действии, требовала отдохновения, почему она до вечера 4-го числа оставалась на месте. Для облегчения лошадей я прибегнул к способу, замеченному мною на аванпостах генерала Юрковского еще в 1807 году.

Исключив четыре казака для двух пикетов и двадцать – для резерва (который хотя должен был находиться при партии, но всегда был в готовности действовать при первом выстреле пикетов), остальных девяносто шесть человек я разделил надвое и приказал в обеих частях расседлывать по две лошади на один час для промытия и присыпки ссадин и также для облегчения. Через час сии лошади вновь седлались, а новые расседлывались; таким образом в двадцать четыре часа освежалось девяносто шесть лошадей.

В тот же день, по просьбе резерва, я позволил и оному расседлывать по одной лошади на один час…»

Действительно, у прирожденного гусара Юрковского, выходца «из венгерских дворян греческого исповедания», было чему поучиться. Анастасий (Анастазий) Антонович участвовал в штурме крепостей Очакова (получил два сабельных удара по голове) и Измаила. В 1807 году шеф Елисаветградского гусарского полка показал себя «примерным» кавалерийским начальником, получив в тот год свой второй орден Святого Георгия 3-й степени за бой под Бартенштейном (первый – 4-й степени был пожалован ему императрицей Екатериной II за ее вторую Турецкую войну). Отечественную войну 1812 года дважды георгиевский кавалер закончил с Золотым оружием (саблей) с надписью: «За храбрость» и украшенной алмазами.

Воюя в екатерининскую эпоху против турок в Причерноморье, Юрковский блестяще освоил казачью тактику действий, применив ее и при изгнании наполеоновской армии из пределов России. Он сперва командовал отдельным казачьим отрядом, затем кавалерийской бригадой в армейском авангарде генерала от инфантерии М. А. Милорадовича. Так что у Дениса Давыдова был хороший учитель ведения малой (партизанской) войны по-казачьи.

Удачные действия давыдовского летучего отряда дали генерал-фельдмаршалу М. И. Голенищеву-Кутузову веское основание усилить его… сразу двумя казачьими полками. 11 сентября вечером в село Знаменское, которое стало временной базой армейских партизан, прибыли 1-й Бугский и Тептярский полки. Но в первом числилось всего 60 конных бойцов, а казаков со Среднего Зауралья – 110 человек. Остальные люди оказались «раскассированными» по Калужской губернии отдельными командами, несшими кордонную службу.

Вместе с ополченцами они противостояли появлявшимся со стороны Смоленской дороги «шайкам» мародеров из рядов французской армии. На кордонах в Калужской губернии местные ополченцы, казаки и отряды местной самообороны за три месяца войны (август – октябрь) уничтожили более двух тысяч наполеоновских солдат и офицеров, взяв в плен 1400 человек.

То есть летучий отряд численно вырос немногим более чем вдвое. Теперь его можно было с полным на то основанием назвать казачьим, усиленным полуэскадроном гусар-ахтырцев. Полки прибыли к Денису Давыдову «по его требованиям и предписанию начальника калужского ополчения» отставного генерал-лейтенанта В. Ф. Шепелева.

Командир летучего отряда так назвал неожиданное умножение его сил: его «разбойничья шайка» превратилась «в наездническую партию» в триста с лишним сабель. О наездническом искусстве казаков – донцов, бугских и тептярей дискуссировать не приходилось даже французам. И даже самому императору французов Наполеону I Бонапарту.

Будущий генерал войн на Кавказе восторженно встретил казачье пополнение его летучего отряда. Потом он напишет о новых своих возможностях: «На 12 (сентября) я предпринял поиск к самой Вязьме. Сердце радовалось при обзоре вытягивавшихся полков моих. Со ста тридцатью всадниками (до этого) я взял триста семьдесят человек и двух офицеров (в плен), отбил своих двести (военнопленных) и получил в добычу одну фуру с патронами и десять провиантских фур…