Картер прилагал все усилия, чтобы не выдать Чалонера — он предупредил Дэвиса, чтобы тот "не задавал никаких вопросов", но Дэвис нажимал на него. "Никто из тех, о ком я когда-либо слышал, — сказал Дэвис, — не владеет умением делать оттиски подлинных бумаг на меди лучше Чалонера". Картер ответил: "Если бы вы знали, кто мой друг, вы признали бы его столь же искусным мастером, как Чалонер", — что вовсе не противоречило истине. Наконец они пришли к согласию: Дэвис передаст таинственному граверу через Картера деньги и солодовые билеты для образца.

В свою очередь Картер обещал Дэвису ежедневно сообщать о ходе дела, пока пластины не будут закончены.

Чалонеру потребовалось несколько недель, чтобы сделать свою тонкую работу — выгравировать точную копию каждой стороны лотерейного билета на медных пластинах, купленных на деньги Дэвиса. Картер выполнял свою часть сделки, предоставляя "отчет о каждом дне, пока пластины не были закончены". Но одну ошибку он все-таки допустил — в какой-то момент он позволил Дэвису обнаружить, кто был третьим в этой схеме. Позже Дэвис хвастался: "Все это время я имел достаточно подтверждений, что человеком, который выгравировал пластины, был Чалонер".

Дэвису суждено было стать тем Иудой, которого боялся Чалонер. Он донес на него человеку, с которым в прошлом имел деловые отношения, — не Исааку Ньютону, но государственному секретарю Джеймсу Вернону. В своем истинном облике платного осведомителя и ловца воров Дэвис сообщил Вернону, что Чалонер закончил пластины. Предупреждая, что нельзя терять времени, Дэвис попросил у Вернона сто фунтов тотчас же, чтобы "предотвратить распространение некоторого количества фальшивых билетов … и дать аванс людям, которые их сделали". Он сказал Вернону, что будет выкупать все напечатанные билеты, "пока не получит возможность схватить Чалонера с пластинами". Не забывая о своих собственных интересах, он сколько мог держал Вернона в неведении, не сообщая ни где он встречается с Картером, ни где живет Чалонер.

Дэвису потребовалось еще две встречи, чтобы убедить Вернона дать ему сотню фунтов. Получив наличные, Дэвис сказал Картеру, что нашел покупателя на двести билетов номинальной стоимостью в две тысячи фунтов и теперь Картер должен "отдать ему все подделки, которые были отпечатаны с этих пластин". Взамен Картер и его друг будут "иметь постоянное снабжение, пока не напечатают остальные".

Картер клюнул на эту приманку и передал пакет поддельных билетов, с которыми Дэвис, "убедившись, что это все, что было напечатано", вернулся к секретарю Вернону. Работа была достаточно хороша, чтобы напугать власти. Вернон приказал, чтобы Дэвис "приложил все силы к обнаружению Чалонера" и прежде всего определил местонахождение орудия преступления, тщательно изготовленных медных пластин. К счастью, Картера так переполняла благодарность к покупателю, что он, по-видимому, не мог молчать. Так Дэвис узнал, что Чалонер, закончив печать очередной партии билетов, прятал пластины в стене. Но в какой именно?

Дэвис оказался зажат между давлением Вернона и осторожностью Чалонера. Единственное, что он мог сделать, — это намертво приклеиться к Картеру и отлипать лишь тогда, когда тот передавал партнеру деньги и получал от него готовые изделия. Чалонер тем временем трудился без устали. Картер сообщал, что его партнер намерен печатать, пока пластины не сотрутся. Так все и шло: Вернон нажимал на Дэвиса, Дэвис беспокоил Картера, Картер просил Чалонера позволить увидеть пластины, Чалонер отказывался.

На этом этапе преследование, длившееся неделями, окончилось внезапным провалом. Вернон столкнулся с вечной проблемой: правая рука не знала, что делает левая. В то время как Дэвис действовал по своему плану, другой, совершенно отдельной операцией управляли из Тауэра. Исаак Ньютон не забывал Уильяма Чалонера ни на мгновение. Безраздельная власть Дэвиса над единственным осведомителем Картером не давала новостям о схеме с солодовой лотереей достичь Тауэра. Но Ньютон все еще работал над остатками дела об изготовлении фальшивых монет в Эгаме. Дело лишилось судебной перспективы, когда Томас Холлоуэй бежал в Шотландию. Но если граница и мешала смотрителю применить силу, действовать убеждением он все же мог — и в начале осени 1698 года Чалонер узнал весьма неприятную новость. Ньютон нашел Холлоуэя, и тот был готов к сотрудничеству. Чалонер отреагировал немедленно. Он закрыл поточную линию солодовых билетов и залег на дно, пока не станет ясно, чем грозит возвращение Холлоуэя.

Дэвис знал о том, что произошло, от Картера. Но Вернона он держал в неведении. Едва ли было в его интересах сообщать информацию, которая могла сделать его менее ценным для его патрона. Так что ни Вернон, ни Ньютон не догадывались, что их расследования только что пересеклись. Вернон обгонял Ньютона, благодаря тому что Дэвис ловко водил за нос Картера, но пластины были все еще не были найдены, а человек, который знал, как их использовать, исчез.

Хуже того, из канцелярии Вернона произошла утечка. Чалонер узнал от некоего Эдвардса, что Дэвис был замечен в присутствии государственного секретаря, которому обещал найти пластины для подделки. Картер стал вести себя осторожнее с чересчур услужливым покупателем, а Чалонер тщательно скрыл все вещественные доказательства преступления. Дело оказалось на грани позорного провала.

Дэвис делал все что мог, чтобы усыпить подозрения своего связного, — он напомнил Картеру, что Эдварде однажды обманом вытащил из него некоторое количество денег. Невероятно, но под действием этого неприятного воспоминания Картер вновь стал доверять Дэвису. Однако недели шли (это было в конце октября), и Дэвису пришлось признаться Вернону, что он все еще понятия не имеет, где Чалонер скрывает свои инструменты. Вернон воспринял новости плохо — он был "преисполнен недовольства, говоря, что, если дело пойдет так, страна может оказаться под ударом".