И председатель райзо, товарищ Гречихин, весело оглядывается на председателя:

«Твои, пожалуй, на первом месте будут! И телята хороши, и отхода меньше, чем у других».

Так и было: на районной доске почета имя старшей телятницы калининского колхоза Марфы Тихоновны Рублевой написали на первом месте.

Слава о колхозе — на всю округу, портрет Марфы Тихоновны в газете…

Василий Степаныч медленно притушил недокуренную папиросу и попросил слова. Все притихли, ожидая, что скажет председатель.

— Картина ясна, — начал он и задумался, как бы подыскивая слова. — По старинке нам не жить и на старинку не равняться. Не соха у нас пашет землю, а трактор. Не цепами хлеб молотим, а электрической молотилкой да комбайном. И нас всех — председателей, бригадиров — сначала учиться послали, а потом уж на работу поставили, потому что с новым нашим хозяйством отсталый, неграмотный человек управиться не может. Так как же это получается, что у нас в телятнике люди попрежнему отсталые и неграмотные? Как получается, что эти отсталые, неграмотные люди и учиться не хотят? Как получается, что самый лучший работник на ферме у нас в работе тормозом становится?

— Это я, что ли, тормозом становлюсь? — прервала его Марфа Тихоновна. — Про меня, что ли?

— Про вас, — ответил председатель. — Вы бы, Марфа Тихоновна, первая должны были этот вопрос поднять, это ваше дело. Тяжело мне вам говорить это, я о ваших заслугах помню… но…

— Вот оно что! — не слушая его, продолжала Марфа Тихоновна. — Это я уж теперь тормозом, оказывается, стала! Вот спасибо, вот утешил за то, что я на работе ночей не сплю! Вот обрадовал!

— Тише, голова, тише! — крикнул дед Антон. — Я тебе слова не давал!

— А мне и не надо твоего слова, — повысила голос Марфа Тихоновна, — я и без твоего слова могу сказать! Кто-то где-то написал, кто-то где-то рассказал, а я сейчас так и послушала, так и позволила вам телят губить! С кого с первого-то спросится — с вас или с меня? Или, может, с Катерины этой? Да она вчера столбы рядить выдумала, сегодня телят на мороз, а завтра еще с чем-нибудь объявится! А вы и уши развесили, слушаете ее!..

— Ты, голова, насчет Катерины-то напрасно! — вступился было дед Антон.

— А насчет меня — не напрасно? — гневно возразила Марфа Тихоновна, — Вот постройте новый двор, тогда и работу спрашивайте!

— А тогда и спрашивать будет нечего! — подхватила рябая Паша. — И без ваших новых методов телята вырастут!

— Да ведь толкуют же вам, что в неотапливаемых помещениях телята лучше растут! — сдерживая раздражение, сказал председатель. — Вы подумайте над этим хорошенько. Подумайте!..

Но тут уже все телятницы закричали, что не будут работать, что пусть Василий Степаныч сам телят выхаживает, а тут еще никто с ума не сошел, чтобы их морозить… Пронзительный голос Тони Кукушкиной присоединился к ним:

— Хорошо Катерине говорить, раз она за телят не отвечает! Ей-то что? Лишь бы выхвалиться, что она книжки читает, знает много!

— Давайте голосовать, — предложил председатель.

Проголосовали, и лишь несколько рук поднялось за предложение Катерины. Несколько рук против всего собрания!

— Отклонено! — сказал дед Антон и посмотрел на председателя: — Что ж делать-то, голова?

Василий Степаныч нахмурился. Смуглое худощавое лицо его потемнело, только остро светились небольшие серые глаза:

— Что делать? Вообще — людей нам воспитывать надо, а сейчас — закрывать собрание. Что ж ещё?

— Как — закрывать собрание? — вскочив, закричала Катерина. — Ведь не можем мы так оставить этого, если мы знаем, что люди лучшее нашли! Как можно? Как можно даже и не проверить? И ничего Василий Степаныч, если Золотая Рыбка погибнет, я в райком партии поеду! Так и знайте!

— А кто тебе сказал, что мы это так оставим? — сдержанно ответил председатель. — Ничего, бывало и потруднее. Ничего, справлялись.

С говором, с пересудами расходились по домам работники молочной фермы. Катерина вышла, ни на кого не глядя. Свежий ночной ветерок, полный весенних запахов, словно холодной водой облил ее разгоряченное лицо. Она шла, не застегивая жакетки, — ей было жарко. Коса мешала, оттягивала голову назад, и Катерина просто не знала, куда ее деть.