Шрифт:
Маруся подбежала и молча взяла Катерину под руку.
— Не унывай! — прощаясь с Катериной, сказал Саша. Даже в темноте видно было, как сверкают его черные глаза. — Первый бой проиграли, но ведь это не конец, а только начало! Ребята, не сдавайся!
— Вот ещё — сдаваться! — закричал Ваня Бычков. — Добиваться будем, а не сдаваться!
Доярки одна за другой подошли к Катерине.
— Ну, что призадумалась, Катерина? — шутливо толкнув ее локтем, сказала тетка Аграфена. — Э, в жизни всяко бывает. А зато как Рублиха-то рассердилась! Ну и раззадорила же ты ее, Катерина! Ну и наделала ты шуму сегодня?
— А вот не поддержали Катерину! — с упреком сказала Прасковья Филипповна, — Одни кричат, другие им вторят. А нужное-то дело и провалили!..
— Да уж очень это дело нам дикое… — смущенно попробовала оправдаться Аграфена — Уж очень риск большой…
— Конечно, по старинке спокойней. Тыщу лет назад так делали, и мы так делать будем… Да только не выйдет по-вашему, жизнь не позволит! Жизнь-то беспокоиться заставляет!
— А что, бабы, — вдруг задумчиво произнесла доярка Таисья Гурьянова, — а вот если бы не было таких людей, как Катерина, таких вот беспокойных, вот бы скучно было на свете! А?
— Правду сказала! — раздался из темноты голос деда Антона. — Баба, а понимает!
— А ты что подслушиваешь тут, старый кочедык! — закричали со смехом доярки. — Ишь ты, идет в темноте да слушает! А может, мы тут тебя ругаем?
— Ругайте, леший с вами! — ответил дед Антон. — Но вот думаю я одну думку… Думаю, думаю…
— Какую же думку, дед? — спросила тетка Прасковья.
— Да вот все насчет этих телят… Катерина! — закричал он вдруг. — Ты голову не вешай! Не вешай, подожди! Дай мне вот только эту думу додумать! Не заступился я за тебя, слабоват я на собраньях воевать, но ты подожди!
Катерина улыбнулась:
— Хорошо, дедушка Антон, я подожду.
— А тебе, Катерина, вперед надо поумнее быть, — продолжала Прасковья Филипповна: — вот сдурили там что-то, напугали сторожа, а глядишь — и это лыко в строку пошло. Ты теперь не маленькая. Комсомолка. Так себя вести должна, чтобы твоя жизнь со всех сторон как хрусталь была.
Послы колхоза имени Калинина
На другой день в полдень Василий Степаныч вошел в избу деда Антона. Дед Антон только что надел свою лохматую шапку…
— Далеко ли, старик?
— Да нет… Тут, по двору, — ответил дед Антон. — Думаю, пока люди обедают да отдыхают, дровец старухе наколю.
— Садись, садись, Василий Степаныч! — приветливо обратилась к председателю бабушка Анна. — Садись, покури!
Василий Степаныч сел на лавку, вынул папиросу. Дед Антон, не снимая шапки, примостился рядом на уголке сундука.
— Ты, пожалуй, спрячь свои «боксы», — сказал он и вытащил из кармана большой пестрый кисет. — Вот эта покрепче будет.
После двух-трех затяжек изба наполнилась сизыми клубами и волокнами дыма, которые, долго не рассеиваясь, плыли над головой. Бабушка Анна, не любившая дыма, незаметно открыла дверь.
— Тепло сегодня, — сказала она, чтобы не смущать курильщиков. — Кабы не куры, так и жила бы нараспашку! Но — куры: чуть откроешь, они уж тут как тут, полна изба!
— Ну и самосад у тебя силен! — сказал председатель, щурясь от едкого дыма цыгарки. — Сам сушил?
— Сам! — ответил дед Антон самодовольно. — Уж так никто не высушит, будь спокоен. У плотника Акима тоже подходящий табак, но против моего — куда!
Покурив, поговорив о том о сем, председатель спросил:
— Так ты, старик, как же насчет вчерашнего думаешь?
Дед Антон вздохнул:
— Думаю, вот двор построим, а там, глядишь, все само собой и уладится…
— Эх, старик! — покачал головой Василий Степаныч. — Вот нет у тебя твердой линии! А почему? Опять повторяю: ты сам в это дело не веришь.
Дед Антон молча пустил клуб дыма.
— А вот я, старик, думаю, — продолжал председатель, — как это, думаю, олени в лесу живут? Или дикие козы. Отелится олениха, теленочек такой же, как у коровы, слабенький. А отелится иногда — еще снег в лесу. И ничего! Шустрые растут. Да куда покрепче наших телят!
— Эко ты, голова! Да ведь их природа другая, — возразил дед Антон: — дикие. Из рода в род свою силу передают. А нашей корове передать нечего, сама изнежена.
— Постой, постой! — оживился председатель. — А помнишь, у Волнухиных стельная корова в лесу заблудилась? Уж и снег выпал, а ее никак не найдут. А потом нашли, да глядь- с ней теленочек ходит. Помнишь? Так вот и не заболел же! Да еще какой бедовый был!
— Помню… — задумчиво сказал дед Антон. — Но а ведь бабы-то нам на это что скажут? Скажут — это так просто, случайность. Разве они это всерьез примут?