Шрифт:
— Доктор Эсклунд!
— Сэр?
— По какому, собственно, делу вы занимаете время суда? Вы являетесь истцом по одному из исков?
— Все несколько иначе, ваша честь. Если брать в самом широком смысле, я — адвокат всего рода человеческого. Общество, представлять которое здесь я имею…
— У вас есть хоть какое-нибудь конкретное дело? Может быть, прошение?
— Да, — угрюмо ответствовал Эсклунд. — У меня прошение.
— Где оно?
Порывшись в своих бумагах, Эсклунд вынул одну из них и передал Гринбергу; тот на нее даже не посмотрел.
— А теперь изложите кратко, для протокола, суть своего прошения. Говорите в ближайший к вам микрофон. И, пожалуйста, поотчетливей.
— Ну… если высокий суд не против… Общество, членом которого я имею честь состоять… союз, да будет позволено мне так выразиться, охватывающий все человечество, просит… нет, требует, именно требует, чтобы кошмарная тварь, уже успевшая принести ужас и разрушение в эту мирную общину, была уничтожена. Такое деяние будет благом, оно оправдано, да что говорить — предписано всем самым святым…
— Так смысл вашего прошения именно в этом? Вы хотите, чтобы суд предписал уничтожить ВЗС, известное как «Ламмокс»?
— Да, но более того. В прошении имеется тщательно подобранная документация, дающая аргументы… я бы сказал — неопровержимые аргументы…
— Секундочку. Слово «требует» в тексте прошения оно есть?
— Нет, ваша честь, но оно исходит от сердца, от полноты, так сказать…
— Так вот, это ваше сердце довело вас до неуважения к суду. Может быть, вы желаете изменить формулировку?
Эсклунд замолк, затем с явной неохотой произнес: я беру это слово назад. У меня не было намерения оскорбить суд.
— Очень хорошо. Суд принял ваше прошение, секретарь зачитает его в протокол. Решение будет вынесено позднее. А теперь по поводу речи, которую вы собираетесь произнести. Судя по толщине рукописи, на нее потребуется часа два.
— Думаю, этого будет вполне достаточно, ваша честь, — явно смягчившись, ответил Эсклунд.
— Прекрасно. Бейлиф!
— Ваша честь?
— Вы можете найти где-нибудь ящик из-под мыла?
— Думаю, что да, сэр.
— Великолепно! Поставьте его на газоне перед судом. Доктор Эсклунд, все мы имеем право слова, так что идите и пользуйтесь этим своим правом. На ближайшие два часа ящик из-под мыла [60] в полном вашем распоряжении.
Лицо доктора Эсклунда приобрело цвет баклажана.
— Вы еще о нас услышите.
— Не сомневаюсь.
— Мы знаем таких, как вы. Предатели рода человеческого! Ренегаты! Так издеваться…
60
Некогда такие ящики служили уличным ораторам импровизированной трибуной, поэтому этим выражением начали обозначать переносную трибуну.
— Выведите его.
Бейлиф с ухмылкой выпроводил защитника рода человеческого из зала. Один из репортеров вскочил и отправился вслед за ними.
— Похоже, за столом остались только те, без кого действительно не обойтись, — сказал Гринберг. — Мы рассматриваем несколько исков, но все они связаны с одними и теми же фактами. Если никто не возражает, сперва мы заслушаем свидетельские показания по всем искам, а затем перейдем к разбору самих исков. Есть возражения?
Юристы начали недоуменно переглядываться. Затем адвокат мистера Ито сказал:
— Ваша честь, мне кажется, что лучше было бы рассматривать иски по отдельности.
— Возможно. Но тогда мы просидим здесь до самого Рождества. А мне совсем не хочется заставлять такое количество занятых людей по многу раз выслушивать одно и то же. Вы имеете право потребовать отдельного рассмотрения фактов, относящихся конкретно к вашему делу. Но при этом имейте в виду, что в случае отклонения иска все добавочные расходы лягут на вашего клиента.
Сын мистера Ито подергал адвоката за рукав и начал ему что-то быстро шептать. Адвокат кивнул и, повернувшись к суду, произнес:
— Мы согласны на совместное рассмотрение. В той части, которая касается фактов.
— Прекрасно. Еще возражения? — Таковых не было. — Судья, — Гринберг повернулся к О’Фареллу, — этот зал оборудован детекторами истины?
— А? Конечно, конечно. Только я ими никогда не пользуюсь.
— А вот мне они нравятся. — Гринберг повернулся к остальным участникам слушания. — Мы подключим детекторы истины.
Пользоваться ими не обязательно, но тот, кто откажется, будет обязан принести присягу. Кроме того, если кто-нибудь откажется пользоваться детектором, суд, имея на то полное право, особо отметит и прокомментирует данный факт.