— Что произошло?

— Ничего.

— Тогда почему ты выглядишь так, будто что-то было?

Хоуп наконец подняла глаза:

— Нет.

— Да. Может, я слегка и прибалдела от этого перкодана, но еще не совсем вырубилась. — Шелли нахмурила рыжие брови: — И кроме того, я видела, как вы двое отскочили друг от друга, когда мы с Полом вошли в кухню. Я поранила руку, а не глаза. Чем вы занимались?

— Болтали.

— Ага, ну да. Думаю, ты ему нравишься.

Хоуп пожала плечами, крася ногти на здоровой руке Шелли:

— Думаю, Дилану вообще нравятся женщины. Временами.

— Ага, нравятся. Всегда нравились, еще со старших классов. Но он разговаривает с тобой немного по-другому, чем со всеми остальными.

— И как же?

— Когда он говорит с тобой, то смотрит на твой рот.

Хоуп пришлось закусить губу, чтобы не улыбнуться. А она и не замечала, что Дилан на нее заглядывается. Ну, может, всего пару раз.

— Так что там между вами?

Последний раз, когда Хоуп обсуждала с подругой свою личную жизнь, эта самая подруга увела у нее мужа. Но Шелли — совсем другое дело. И что той Хоуп не рассказала бы, это не выйдет потом боком ей самой. Она не любила Дилана, а он ничего не испытывал к ней.

— На самом деле, ничего, — ответила Хоуп и, в общем-то, не солгала.

— Определенно это не выглядит как «ничего». Он уже опробовал на тебе свои дешевые уловки?

— Уловки?

— Ага. В восьмом классе он делал вид, будто у него зудит под мышкой, и обнимал девчонок, притворяясь, что просто почесывается.

Хоуп рассмеялась:

— Нет, никакого зуда не было.

— Наверное, мне стоит посоветовать тебе держаться подальше от Дилана.

— Почему? Что с ним не так?

— Ничего особенного. Просто он вбил себе в голову, что не может сейчас заводить отношения с женщинами. Говорит, что хочет подождать, пока Адам не вырастет… но то, как Тэйбер на тебя смотрит… ну, я давненько не замечала, чтобы он так пялился на женщину… с тех пор, как любовался Кимберли Хоув, бегущей стометровку. — Шелли сделала паузу, подула на ногти и подала Хоуп здоровую руку. — Признайся, наш шериф симпатичнее, чем все эти изнеженные мальчики, которых ты видела на рекламных щитах. И не каждый мужчина может классно выглядеть в джинсах. — Верно. — Вот у Пола плоская задница.

Да, Хоуп и это заметила.

— Если Дилан такой замечательный, что же ты не вышла за него?

Шелли сморщила нос, будто вдруг почуяла что-то дурно пахнущее.

— Конечно, смотреть на Дилана — все равно что любоваться на прекрасную статую, но если ты можешь оценить ее красоту, это же не значит, что ты захочешь поставить ее к себе в гостиную. — Она покачала головой, затем добавила: — Я поняла, что влюбилась в Пола с того момента, как впервые увидела его в первом классе. У меня ушло десять лет, чтобы заполучить мистера Абердина, но даже если завтра Пола не станет, Дилан никогда меня не заинтересует в этом плане. Мы слишком долго знаем друг друга, и некоторые его привычки меня просто бесят.

— Например?

— Он идет в прачечную, только когда в доме не остается ни единой чистой вещи.

Хоуп не увидела в этом чего-то необычного — она ведь и сама поступала так же.

— Еще он ставит обувь на кофейный столик, а уж если они с Адамом едят на ужин овощи — так это просто где-то медведь сдох! По мнению Дилана, если съедать по банану и яблоку каждую неделю, то овощи не нужны.

Хоуп докрасила ногти Шелли, села и стала ждать, пока они высохнут:

— Адам, кажется, здоров и счастлив.

— По крайней мере, здоров, — Шелли принялась изучать пострадавшую руку. — В эту пятницу он поедет к матери. Адам всегда немного странный, когда возвращается от нее.

— В смысле «странный»?

— Немного замкнутый и просто с ума сходит из-за «бедных обездоленных людей». Считает, что если бы мама с папой просто проводили немного времени вместе, то все они смогли бы жить долго и счастливо. — Шелли пожала плечами. — Наверное, это нормально.

— И на сколько он обычно уезжает?

— На две недели, а потом месяц приходит в себя. Никогда не встречалась с мамой Адама, но, должно быть, она на него вообще внимания не обращает. Когда мальчик приезжает домой, то не спит допоздна и просто слоняется вокруг без дела.

Хоуп до чертиков хотела попросить Шелли рассказать все о бывшей жене Дилана, но показывать, будто ей интересно, она не желала. Даже если получится заставить себя поделиться чувствами с подругой, еще слишком рано и слишком неловко говорить о том, как все эмоции превращаются в запутанный клубок каждый раз, когда Дилан ей улыбается.

Она скучала по возможности поболтать с другой женщиной, обсудить мужчин, жизнь, секс. Скучала о тех отношениях, которым требуется время, чтобы развиться. Настоящих, глубоких отношениях с кем-то, кто поймет, как порой несправедливо относятся к женщинам, и какой это закон подлости: встретить свою школьную любовь в день, когда все из рук вон плохо. Как же ей хотелось обсудить с кем-то такие жизненно важные вопросы, как здравоохранение, мир во всем мире, распродажа обуви в «Нейманс» и имеет ли размер значение.

Миз Спенсер хотелось испытать все это снова. Хотелось поговорить о своем смущении, о своих чувствах, о своей жизни. Хотелось объяснить Шелли, почему ей так тяжело говорить о себе, почему так трудно довериться подруге.

— А что ты пишешь сейчас для своего журнала? — спросила хозяйка дома, зевнув.

Возможность излить душу была упущена, и Хоуп, потянувшись к здоровой руке Шелли и нанося второй слой лака, ответила:

— Как пришельцы маскируются под местных в захолустном городке. Как они делают ставки на туристов.