Неужели и я стала бессердечной?

А хоть бы и так. Может, это не слишком благородно, но я и не строю из себя святую, не пытаюсь себя выгородить. Я пишу обо всем этом потому, что хочу разобраться в происходящем. В том, что творится в моей душе. И в наших жизнях.

— Не понимаю, почему Скотт не может устроиться на работу, — жалуется Джой, отворачиваясь от окна и садясь на черный диван. Эта проблема сейчас целиком завладела ее вниманием, поэтому ее гладкие белые руки находятся в состоянии покоя.

— Всю эту неделю он звонил и встречался с разными людьми. Кстати, я последовала твоему совету, велела ему посвятить время, пока Франни будет читать его книгу, интенсивному поиску работы. Но я чувствую, что от всей этой беготни и телефонных звонков нет никакого толка.

— Держу пари: он впервые по-настоящему занялся этим делом.

— Да нет, он давно уже ищет. Показывал мне несколько писем, написанных им в разные фирмы и работодателям.

— Ты уверена, что он сказал тебе правду о причине своего увольнения?

— Его не уволили, он вынужден был уйти, когда их фирма была поглощена другой. Это правда. Я сама читала в газетах об этой сваре.

— А может, он не слишком старается? Хочет заниматься одной литературой и тайком от тебя продолжать жить на проценты от своих сбережений?

— Надеюсь, что нет. Ради него самого, не ради меня. — Она закидывает ногу за ногу и поджимает губы на манер взрослого, озабоченного поведением ребенка. — Не знаю, может, я что-то проглядела в нем…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, какой-нибудь дефект речи, нервный тик, которые производят неблагоприятное впечатление на нанимателей. Что-то такое, что я — писательница — просто не могу распознать. Вдруг он кажется безответственным или что-то в этом роде? По мне так по сравнению со всеми моими мужьями и э-э-э… женщинами он такая же находка, как Ли Йакокка для «Крайслера». Но, с другой стороны, что я о нем знаю?

И тут я ляпаю:

— Уверена, Кеннет смог бы определить, в чем его недостаток.

— Правда? Вот интересно. Архитекторы ведь больше художники, чем бизнесмены?

— Конечно, но Кеннет постоянно общается с бизнесменами. И в состоянии отличить хорошее от плохого.

— И ты думаешь, что он, увидев Скотта, сумеет разобраться в причинах его неудач?

— Наверно, да.

Так я подсказала ей повод всем нам встретиться. Попалась-таки в мышеловку. Остается лишь дверцу захлопнуть. Но так легко я ей не сдамся.

— Я переговорю с ним и выясню, захочет ли он вообще влезать в это дело и высказывать свое суждение о Скотте.

— Я была бы так благодарна.

Она знает, что я блефую, и на самом деле меньше чем через наделю Кеннет будет подан ей на тарелочке. С рассеянным видом она ищет свою сумочку. Теперь, когда ее миссия — поводить меня на крючке, пока я наконец не заглочу его поглубже и сама не предложу познакомить Скотта с Кеннетом — закончена, можно и уходить. Потому что, задержавшись, она может столкнуться с Робертой, которая вот-вот вернется из школы — с розовыми от прогулки щеками, длинными прядями блестящих шелковистых волос, защипленных заколками, счастливым щебечущим голоском и дивной грацией движений, придающей нашей угольно-серой гостиной совсем другое измерение.

И Джой будет вынуждена ворковать, сюсюкать, распространяться насчет того, какая у меня дивная дочка, как она рада за меня, ежесекундно испытывая при этом жутчайшую, невиданную доселе зависть.

Вот поэтому она и хватается за сумочку. И мне известно, что, как только я закрою за ней дверь и она очутится на площадке перед лифтом, Джой достанет из сумочки маленькую капсулку и проглотит ее, чтобы снять боль, которую вызвала в ней эта зависть из-за воображаемой встречи с моей дочерью.

Но я не жалею, честное слово, ни капли не жалею, что уступила ей, согласившись на эту встречу Кеннета со Скоттом. Я уже говорила, что сама хотела бы познакомиться со Скоттом, а организовать это легче всего, подключив к нашей встрече и Кеннета. И потом, что я теряю? Кеннета? И он променяет меня на эту полудевчонку-полуженщину с блуждающим унылым взглядом?

Ну уж нет, извините.

— А что ты планируешь делать после того, как Франни отвергнет Скоттово сочинение? — спрашиваю я ее, когда она встает с дивана. — Предложишь ему свою помощь или засядешь за свой готический роман?

— Ни то, ни другое. — Лукаво усмехнувшись, она направляется к выходу. — У меня идея поинтересней.

— Да?

— Ровно через две недели позвоню Франни и попрошу ее сказать Скотту, что он безумно талантлив, а его книга просто потрясающая.