Разговор шёл особый. Царевна, сидевшая в центре в высоком, наподобие трона, кресле, иногда прерывала шитьё, которым занималась ежечасно, и вставляла фразы то на греческом, то на итальянском языке. Курицыну греческий был понятнее, множество книг на нём читано: Библия, послания апостолов и даже труды философа Аристотеля. С итальянским оказалось сложнее, но тут помогло знание латинского языка, от которого жители итальянских городов далеко ушли, но всё же кое-что можно было уразуметь. Речь за столом шла о строительстве Кремля и о поездках московских послов в италийские города.

– Помощь нужна, царевна, не успеваем мы, – жаловался Софье тощий итальянец в зелёном камзоле с золотыми пуговицами и белом кружевным воротом. – Не успеваю чертежи для каменщиков готовить. Потому и стоят две башни неоконченные. Иоанн Васильевич спрашивает, когда готовы будут, а что отвечать.

– Я ведь не корю тебя, Марко, потерпи, будет тебе помощь, – отвечала Софья мастеру каменных дел Марко Руффо, прозванному в Москве Марком Фрязиным. – Знаю, любишь ты строить крепости, но палата для встречи заморских гостей очень нужна нам. После закончишь и башни, и крепостные стены. Наш брат Андреас пишет из Рима, что послы мужа моего Дмитрий и Михаил нашли в Медиолане архитектона Пьетро Антонио Солари. Он согласен строить в Москве каменные палаты, дворцы и церкви. Говорят, и фигуры каменные может слепить. Много дел ты затеял. Вижу, дня не хватает. Но сам знаешь, найти хорошего мастера и уговорить его приехать в холодную Московию не так-то просто. Да и путь из Рима в Москву, полгода занимает, а, может, и больше, если ливонцы в Ревеле задержат.

Слова Софьи лились легко, свободно и ритмично, как песня. Мелодичный красивый голос магически обволакивал каждого слушателя и как-то не вязался с её пышными формами, скрывавшимися в складках объёмного парчового платья. Широкому лицу царевны, обрамлённому «щёками-противнями», больше соответствовал бы высокий, может быть, даже писклявый голосок. Но Софья была царских кровей, от которых по наследству всё же немало досталось: высокий ум и красивый голос – это богатство помогало выжить в чужой для неё державе.

– Не только дня не хватает, но и ночи, царевна, – поддакивал Марко Руффо ещё один мастер – Антон Фрязин. Курицын хорошо знал его. Вместе приехали с посольством из Венгрии, вместе сидели взаперти у турок.

– Ценю, ценю твоё усердие, Антон. Тайницкую башню в Кремле знатно соорудил, – Софья сделала ещё два стежка в шитье. – Теперь мне услужи. Помоги мастеру Марко тайник устроить в Грановитой палате. Сотвори его в Верхних сенях, чтобы я с детками моими могла пиры лицезреть да приёмы послов заморских. Пора старшенького моего, Василия, к премудростям государя готовить.

– Выполню, царевна, твой наказ, – мастер тайных дел Антон Фрязин услужливо склонил голову. – В стене секретный глазок устрою.

«Не рано ли Софья сына к правлению государством собралась готовить, – подумал Курицын. – Виды на великокняжеский трон Иван Молодой имеет. Да и государь благоволит к Ивану, своему первенцу, сыну покойной княжны Тверской, первой жены своей. Всегда с собой рядом на пирах сажает, требует Ивана Молодого вместе с ним государем величать. Зачем Софья при мне такой разговор завела?»

Софья сделала ещё один стежок в пелене, которую готовила для Троицкого монастыря, и перевела взгляд на Курицына – его она посадила как раз напротив себя.

– Ты, Фёдор, почему не ешь, не пьёшь. Или к турецкой еде больше привык? Кормили-то как в Белой крепости?

Софья, как и большинство греков, прибывших в Москву, не смогла привыкнуть к твёрдому звуку «р» в конце слова и потому слегка картавила, когда произносила имя государева дьяка.

– Турки, царевна, в еде у Царьграда многое позаимствовали, – отвечал Курицын спокойным голосом, а мысль была только о том, что неслучайно Софья турок поминает. – Кормили негусто, – продолжил он. – Слава Богу, не померли с голоду и мастера Антона целым и невредимым в Москву доставили.

Царевна ничего не ответила. Глянула в пустые чаши гостей и дважды хлопнула в ладоши.

– Принеси кипрского вина, – велела подбежавшему холопу. Истопнику приказала подбросить побольше поленьев в печь, обложенную изразцами с греческим орнаментом. И продолжила беседу с Курициным, больше похожую на допрос подозреваемого.

– Мне монах Ефросин из Кириллова монастыря прислал новую книжицу о Дракуле. – Голос царевны звучал вполне миролюбиво.

Курицын удивлённо поднял глаза на Софью.

– Ту, что ты, Фёдор, давеча написал. Знала бы, что пером так владеешь, не просила бы Дмитрия Траханиота над книгами потеть: стар он стал, на отдых просится. А что Фёдор, Дракула турок сильно бивал? Не приврал ли ты в своей повести?

Видел Курицын: никак не хотела Софья уходить в сторону от турецкого вопроса.

– Правда, царевна, как и то, что преемники Дракулы в сговор с турками вступили, да с помощью измены жизни его лишили. С той поры султану дорога в немецкие земли открылась.