– Ну и как Казимир? – вопрошал Курицын. Он знал, что решать с польским королём вопросы было невозможно, все дела тот заводил в тупик. – Каков Казимир был в переговорах?

– Скверный старик, – ответил Яропкин. – Помню последний его ответ: «Государь ваш любит требовать, а не удовлетворять, я должен следовать его примеру». Ни одного вопроса я с ним так и не решил.

– А с женой князя Бельского как?

– Да никак, – скривился Яропкин. – Ответил, что не хочет она к князю ехать. Мол, любит Литву и никогда её не оставит.

– А, может, и вправду любит, – усмехнулся Курицын.

– Может, и вправду? – удивился собеседник. – Да за что любить? Веру заставляют принимать латинскую. Кто не подчиняется, того привелеев лишают – так у них свободы разные называются. Изменников в вере от налогов освобождают, ревнителей православия во всём в кабалу вводят. Вот и бегут к нам князья, кто в греческой вере состоит.

Курицын надолго задумался. Какая участь ждёт юную дочь государя в Литве? Фёдор Васильевич принимал участие во всех трёх переговорах о сватовстве к Елене: короля Максимилиана и немецких князей, польского князя Конрада Мазовецкого, Великого князя Александра.

Родство с немецкими князьями принесло бы мало пользы государю Иоанну Васильевичу, считал Курицын. Слишком заняты немцы своими делами. Но для Елены брак с одним из немецких возжелателей её руки наверняка был бы самым удобным и счастливым.

Конрад Мазовецкий? Что ж тоже было бы неплохо. Древний род, богатое княжество, союз с тевтонским орденом, который можно было использовать в борьбе с Польшей.

Брак с Александром Великим князем Литовским казался Курицыну самым неудачным выбором. Как можно отдавать дочь замуж за государя, земли которого ты хочешь отвоевать? Но он даже не пытался высказать Иоанну Васильевичу своё слово. Во-первых, не понравилось бы государю вмешательство в личные дела. Во-вторых, за этот брак усердно ратовали влиятельные бояре Иван Патрикеев и Семён Ряполовский. Особенно князь Патрикеев, прямой потомок литовского князя Гедимина. Ещё дед его Патрикей Наримунтович переехал из Литвы на Русь, построил на новгородской земле неприступную крепость Ям. Отец, Юрий Патрикеевич, перешёл на службу к Василию Тёмному и женился на его дочери Марии Васильевне, так что государь Иоанн Васильевич приходился Ивану Юрьевичу Патрикееву дядей. Подозревал Курицын, что вопреки замыслам государя, желал князь Патрикеев союза с Литвой. Потому и способствовал, как мог, литовскому сватовству. Но делал это искусно, не заметно для постороннего глаза.

В своём суждении Фёдор Васильевич был не одинок. Даже непримиримые соперницы царевна Софья и Елена Волошанка, каждая по-своему, не желали этого брака. Елена Волошанка потому, что Литва враждовала с её отцом, господарем Молдавии. Софья материнским сердцем чуяла, что не будет счастья дочери среди католиков. Сама она провела молодость при дворе папы Римского.

– Как считаешь, – прервал раздумие Фёдор Васильевич. – Александр всерьёз линию отца переменил, в дружбу к нам лезет?

– Не знаю, – Яропкин призадумался. – Я его совсем ещё юнцом безусым помню. С детства видал Александр силу и могущество государя нашего. Теперь волею судьбы остался один на один с ним. Боится он Иоанна Васильевича. Но коварен, так же, как отец его. Всего можно ожидать от него.

Прав оказался Михайло Яропкин в отзыве о характере Александра. Как в воду смотрел старый посол. Поначалу всё шло, как по-писаному.

Присягнул Александр на кресте, как и Иоанн Васильевич. Печати золотые к договорной грамоте подвесил. Что касаемо вопроса о вере, составил грамоту особую, в которой приписку сделал: «Если же Великая княгиня Елена сама захочет Римскую веру принять, то её воля».

Закручинились послы. Знали, Иоанн Васильевич зол будет, такое прочитав, может и брак расстроить.

Так и вышло. От прочтения дополнительной грамоты был государь в сильном гневе. В письме в Литву написал: «Не хочет видно брат мой, Александр, дочери моей, не желает зятем моим стать».

Пришлось Великому князю Литовскому бумагу переписать.

А через несколько месяцев прибыло в Москву великое литовское посольство, забирать невесту в Литву. Почти год ушёл на переговоры. Дело опять к зиме стало.

Послы прибыли 6 января 7003 года и были они самого знатного рода: князь Александр Юрьевич, наместник Виленский, князь Ян Заберезенский, наместник Полоцкий, пан Юрий, наместник Брасласвский. С ними знатнейшие дворяне, блиставшие великолепием в одежде, в украшении коней и даже слуг.

Главный посол князь Александр Юрьевич зачитал верительную грамоту Великого князя Литовского:

«Отец мой и тесть, Великий князь Иоанн Васильевич. Почитаю за великую честь взять руку твоей дочери Елены. Буду всем сердцем любить её, почитать родителей её: тебя отца моего Великого князя Московского и Софью Фоминичну, царевну Царьградскую. Хочу прочной любви и дружбы между нами, ибо повелел Господь Бог любить жену свою и близких своих, как себя самого».

Выслушав речь посла, Иоанн Васильевич отвечал:

– Государь ваш, Великий князь Литовский Александр, брат и зять мой, восхотел прочной любви и дружбы с нами: да будет! Отдаём за него дочь свою. Но должен помнить брат и зять мой условие, скреплённое его печатью: чтобы дочь наша не переменяла веры ни в каком случае, ни принуждённо, ни собственною волей. Скажите зятю моему от нас, чтобы дозволил ей иметь придворную церковь Греческую. Скажите, да любит пусть жену, как закон божественный повелевает, и да веселится сердце родителя счастием супругов. Скажите от нас епископу и панам вашей Рады, чтобы утверждали Великого князя Александра в любви к его супруге и дружбе с нами. Всевышний да благословит сей брак!